Гости на Саут-Бэттери

Прежде чем спуститься вниз, я вынула все из сумки и, чтобы свыкнуться с мыслью о длительном пребывании, сложила свои вещи в ящики. На самом дне я с удивлением обнаружила бумажный пакет, в котором лежали подставки от снежных шаров. Я быстро написала Ноле, попросив ее узнать, кто их туда положил, и с облегчением вздохнула, получив ее ответ, что их положила она, потому что теперь это любимые игрушки Сары, и Нола подумала, что Сара будет по ним скучать. Сунув их в заднюю часть ящика, подальше от Сары, я медленно спустилась по лестнице, неся с собой радионяню.

Я застала мать в саду. Потягивая горячий чай, она читала роман, как всегда – сама элегантность и спокойствие. Увидев меня, мать улыбнулась.

– Ты выглядишь гораздо лучше, дорогая. Вот что способны сделать с человеком душ и свежая одежда. – Она указала на место рядом с ней, и я села. – Хочешь чаю? Я только что достала из духовки домашнее песочное печенье, так что оно еще теплое.

– Нет, спасибо, – сказала я, ставя радионяню на стол и увеличивая громкость.

– Что-то определенно не так, раз ты отказываешься от сахара. – Ее мягкий смех быстро стих, как только она поняла, что я не смеюсь вместе с ней. – Что случилось, Мелли? Нола сказала что-то такое, что тебя расстроило?

Я покачала головой.

– Нет. Но это было в сумке, которую она принесла, хотя она клянется, что не клала это туда. – Я вынула из глубокого кармана свитера солонку, чтобы показать слова «озеро Джаспер» с одной стороны и написанную от руки дату с другой. Я не ожидала, что мать прикоснется к ней без перчаток, и она этого не сделала.

Прочтя дату, она слегка побледнела. Как будто эта дата что-то для нее значила.

– Откуда это?

– Из дома Баттон Пинкни. Джек одолжил ее на время, и она стояла у него на столе, а затем каким-то образом попала в сумку, которую Нола собрала для меня. – Я полезла в карман, вытащила фотографию и придвинула ее через стол к ней. – И вот это.

Мать посмотрела на фотографию, и ее рука задрожала. Я взяла чашку из ее пальцев и поставила на блюдце.

– Это ты, – сказала я. Это не было вопросом. – В 1984 году. Но ведь мне всегда говорили, что я – единственный ребенок.

Она зажала рот обеими руками, и я едва не сказала ей, что слишком поздно хранить этот секрет. Закрыв глаза, она медленно опустила руки на колени.

– Так и есть, – сказала она и вновь открыла глаза. – Ты – мой единственный ребенок. Тот ребенок родился мертвым.

Я была не готова к такому ответу. Мне как будто больно дали локтем под ребра.

– Кто это был, девочка или мальчик?

По ее щекам текли слезы.

– Не знаю. Мне не сказали. Заявили, что так мне будет легче забыть. Но как такое забудешь? Они даже не позволили мне увидеть ребенка.

– Кто? Кто они?

– Баттон. И акушерка, – ответила она, помолчав. – И психиатр, с которым они консультировались… все согласились, что мне будет легче пережить травму, если я ничего не узнаю. Если я не смогу увидеть ребенка или дать ему имя. И я его не дала. Правда, легче мне от этого не стало. – Она прижала к глазу согнутый палец, пытаясь сдержать слезы. – Это были очень тяжелые роды – мне сказали, что я чуть не умерла. От горя, боли и страха я буквально тронулась умом и в конце концов перестала спрашивать и приняла потерю.

– А ребенок? – спросила я. – Где он похоронен?

– Рядом с домом у озера. Я согласилась сохранить это в тайне… Слишком много людей могли пострадать, узнав правду, включая твоего отца. Мы знали о планах затопления озера, поэтому, хотя я и знала, что это незаконно, я решила, что даже к лучшему, если могила скоро окажется под водой. Я даже не пошла попрощаться. Я была так больна и слаба, что две недели не вставала с постели. Но я выбрала стихи из Библии и попросила Баттон их прочесть, и цветы… лилии… положила на могилу. А потом Баттон собрала мои чемоданы и посадила меня в самолет до Нью-Йорка, чтобы я вернулась к своей прежней жизни. Когда на следующий год озеро затопили и могилка ушла под воду, мне стало легче притворяться, будто ничего не произошло. Но я никогда не забывала. Мать никогда не забывает своих детей.

Я откинулась на спинку стула, пытаясь переварить услышанное.

– Самтер?.. – Вопрос повис в воздухе между нами.

– Он был отцом. У нас была интрижка в Нью-Йорке. Хейзелл только что умерла, он недавно развелся и пытался начать новую жизнь. А я развелась с твоим отцом, разлучилась с тобой, и я искала кого-то, кого можно любить. – Мать пальцами вытерла лицо, что не помешало ей выглядеть элегантно. – Даже если бы ребенок выжил, между Самтером и мной ничего бы не было. Потому что я по-прежнему любила твоего отца, и это никогда не изменится.

– Где был сделан снимок?

Она посмотрела на фотографию, и ее губ коснулась мягкая улыбка.