Гостья

Общественный совет располагается в центре города, недалеко от набережной. Подобные мероприятия заканчиваются поздно. На следующий день был выходной, и у Имет могло родиться искушение после торжественного приёма рвануть домой. Я уже подумывал – не встретить ли мне её на машине, чтобы дочка не тащилась по темноте через полгорода. Да и холодало по вечерам пока ещё очень быстро. Но потом прошла информация, что всех студентов повезут обратно до Выселок на специально заказанном автобусе. А автобус, в любом случае, поднимаясь к стрелке Шоссе от гавани, заезжает в Верхний Кодд, где стоит наш дом. А там – привычная всем водителям остановка, и она не так далеко от нашей улочки. Поэтому, что бы там Имет ни решила, мне можно было не беспокоиться. В общем, это волнительное для местных властей, помпезное и неизбежно тоскливое мероприятие не грозило мне даже минимальными хлопотами. Ну кто же мог подумать, что его ждёт столь драматический финал?

Неожиданный звонок… Как я этого не люблю! Дребезжащий вызов коммуникатора раздался поздно вечером, где-то в половине десятого. Я приволок ноги с дежурства около семи и, наскоро поужинав, к этому моменту уже валялся в постели. И, конечно, я допустил свою обычную ошибку: для того чтобы ответить, мне пришлось вставать. Это только брелок специальной связи, особая тайна каждого агента нашей адвослужбы, у меня всегда на груди, на цепочке. А коробочка коммуникатора с кургузым штырьком антенны обычно ночует там же, где и потайная кобура с пистолетом – на комоде у входа в спальню. До того чтобы таскать с собой пистолет на прикроватную тумбочку, я ещё не опустился.

Первоначально было искушение наплевать на всё и сказать потом, что не расслышал звонка. В конце концов, если бы случилось что-то действительно серьёзное, то запиликал бы не коммуникатор, а брелок специальной связи…

Но я так не могу. Нет, я, тихо ругаясь, всегда встану, потирая лицо, и пойду в темноте, на ощупь, к комоду. При этом, как обычно, удивляясь тому, что, казалось, только мечтал, как бы побыстрее уснуть, а на самом деле уже спал. И сокрушаясь, что теперь всё это придётся начинать сначала… Конечно, если вообще удастся в кровать вернуться…

Сам по себе внеплановый звонок по коммуникатору, как правило, означал для меня какой-либо стресс. Он же был у меня служебный, и звонили по нему, в основном, по службе. Это, конечно, совсем не тот стресс, что при вызове по секретному брелоку специальной связи, который используется только для экстренных случаев. Но всё же… Однако услышать вдруг голос падчерицы с неизвестного адреса вызова я уж совсем не ожидал!

Чтобы понять, что я почувствовал, нужно пояснить, что звонок по коммуникатору для обычных граждан в те времена, по сложившемуся стереотипу мышления, уже самим своим фактом означал отклонение от стандартного хода событий. Коммуникатор был тогда достаточно дорогой и редкой игрушкой. К тому же, относительно малое его распространение среди простых людей сильно снижало его ценность. Если не брать в расчёт силовые структуры и различные службы, то у населения коммуникаторы были, в основном, только у районных старост да у активистов общин. У меня вот был служебный, а у Валлти не было – рядовым врачам не полагалось. И тут Имет звонит… Значит, раз нашла коммуникатор, – точно что-то случилось. Ну, в общем, держись, отчим!

Говорить Имет старалась спокойно и внятно – и это только усугубило мои опасения. Я стоял босиком на полу в одних трусах и слушал, что мне говорит дочка откуда-то издалека. Казалось, что её фамильный дом тоже с тревогой подслушивал – то там, то здесь в сонной темноте и тишине раздавались шорохи и нервные поскрипывания. И по всему выходило, что это неодушевлённое беспокойство было не напрасно. Нечто серьёзное должно было случиться, чтобы Имет пришлось вот так собраться и докладывать, как через танковую рацию. По голосу я чувствовал, что даётся ей это нелегко.

Что же она мне сказала? Самое интересное, что почти ничего. Видать, чему-то всё-таки я успел её научить. Сообщила, что срочно нужна помощь, так как её подружку разыскивают. Кто именно разыскивает – уточнять не было необходимости, так как этот речевой оборот в нашем диалекте языка адапт обычно ассоциировался только с действиями силовых структур столичного подчинения. А уж за что разыскивают – так про это по открытому каналу связи и вовсе лучше было не говорить.

– Ты одна? – сразу спросил я, опасаясь, что девушка начнёт передавать в эфир ненужные сейчас подробности.

– Нет, со мной мои друзья, – ответила Имет.

И никаких имён, правильно.

– Где вы?

– Там, где тебя надо бы искать, но никогда не найти.

Я почти сразу догадался, что речь идёт о моём старом доме в Шнерсе. Ну надо же, как завернула – и запомнила ведь мои слова, когда-то в шутку сказанные…