Гостья из прошлого

Ирина Антоновна, нервно курившая на крыльце, сменила сына, и мы с ним потопали по основной лестнице на третий этаж. Угловую комнату с окном на бизнес-центр по соседству редакция сдавала дизайнерскому бюро. Оно проектировало интерьеры и шило шторы. По моему убеждению, это было совершенно безнадежное занятие. В нашем городе остановившихся оборонных заводов вряд ли нашлась бы масса желающих улучшить свои интерьеры.

— Оля, это временно, — Гена не дал хозяйке бюро и рот открыть. — Давай, сворачивай хозяйство.

— Ген, я заплачу завтра… — начала Оля, хрупкая блондинка в очках и застиранном джинсовом костюме.

— Давай-давай, не тормози. Иначе всем капут.

Олино имущество мы в темпе растащили по разным кабинетам дружественной фракции. Мне достался чертежный прибор, он же кульман, в виде доски с ножками. Многочисленные рулоны красивых тканей Гена уволок в освобожденную от сахара кладовую. «Типа к ремонту готовимся», — на скаку сформулировал он правдоподобную версию. Чашки-вилки-ложки, сменную обувь и прочие пожитки хозяйка забрала домой.

— Всё?

Гена вдруг стушевался.

— Еще кого-то пригрели? Где?

Я полагал, что за месяц, проведенный в особняке, успел изучить его закоулки. Выяснилось, что это ложный посыл. Между третьим этажом и чердаком тянулся малозаметный коридорчик. Его дальняя, тупиковая часть, точь-в-точь над дизайнерским бюро, была отсечена деревянной перегородкой, выкрашенной, как фасад, в зеленый цвет. В перегородке имелась дверца с ручкой и врезным замком. Из замка торчал ключ с картонной биркой. «401а» вывел на ней кто-то химическим карандашом.

Воспользоваться ручкой я не успел. Незапертая дверца отворилась наружу благодаря обитателю этого убежища.

— Э-э… здравствуйте, — рефлекторно вырвалось у меня.

Перед нами стоял, почти касаясь головой потолка, высокий старик, седой как лунь. Когда-то он был силен, статен и широк в плечах, как Владислав Локтев. Теперь прожитые годы давили на него, заставляя против воли сутулиться. Резкие черты лица дополняли глубокие морщины на лбу и возле рта. Над глубоко запавшими темными глазами кустились белые брови. Сжатые губы и выдающийся подбородок выдавали натуру, не привыкшую попусту разбрасываться словами. Хотя последнее я, вероятно, домыслил позднее.

Старик был одет в коричневый мешковатый костюм-тройку, светло-розовую рубашку, манжеты которой торчали из рукавов пиджака, и коричневый же галстук в бежевую крапинку, повязанный большим узлом. В середине девяностых галстуки носили иначе. Несмотря на явные анахронизмы во внешнем облике, человек из кабинета «401а» не выглядел потерянным или опустившимся. Стрелки на его брюках были просто образцовыми, воротник рубашки чистым, а брился он, по-моему, ежедневно со всей возможной тщательностью.

— Просьба освободить помещение, — сказал я казенно.

Старик сделал движение, будто расправлял плечи. Ему это плоховато удалось. Глаза его сверкнули.

— Я Поспелов, — проговорил он ясным и зычным голосом.

— А я Филимонов, — представился Гена.

— Не паясничайте, молодой человек.

Фамилия загадочного человека из коридора показалась мне знакомой, но где я ее слышал и при каких обстоятельствах, вспомнить категорически не удавалось. Секунды летели, превращаясь в минуты, и комиссия могла нагрянуть в любую из них.

— Простите, — Гена просунул плечо между дверным косяком и нашим собеседником.

— Да как вы… — так же повелительно продолжил старик в костюме и галстуке, но мы его больше не слушали.

Я проник в таинственный кабинет по пятам за Геной, и убогая обстановка открылась мне сразу и полностью.

Внутри каморки (так правильнее следовало назвать его) стояли ветхий письменный стол, еще страшнее моего, жесткий конторский стул с инвентарным номером и больничная тумбочка. На столе — ни бумаг, ни книг, только черный телефон, наверное, годов тридцатых или сороковых, с цифрами и буквами на наборном диске. Возле тумбочки на здоровенном гвозде, вбитом в стену, висели пальто с красным мохеровым шарфом и шапка-ушанка. Потолок украшала лампочка без абажура. Больше там не было ничего, даже календаря.

— Прекрасно! — воскликнул я фальшиво.

Весь этот хлам не вызвал бы подозрений даже у самых пристрастных проверяющих. Подняв телефонную трубку, я, естественно, услышал в ней абсолютную тишину.

Гена подхватил верхнюю одежду Поспелова, деликатно всучил ее владельцу и могучим корпусом оттеснил его в коридор. Я мигом запер дверь и спрятал ключ с биркой в карман джинсов.

— Вам сегодня лучше погулять, — посоветовал я старику.

На него словно столбняк напал.

— Вы за это ответите! Знаете, кто я? — раздалось у нас за спиной, когда мы с Геной уже бегом спускались по лестнице.

Но нам было точно не до установления личности незнакомца.

Комиссия пожаловала без десяти четыре. В ее составе нас почтил своим присутствием вице-мэр по социальной политике, который также ведал всей городской культурой. Его сопровождали чиновник из комитета по имуществу, рангом пониже, мелкий клерк и усатый капитан из муниципального батальона милиции.