Гостья из прошлого

Косолапов еще со студенческих времен слыл в их компании самым политически подкованным человеком. До того, как податься в историки, он два года отучился на географа и послужил в армии на Курильских островах. Нынешним местом его работы был филиал Всероссийской академии гуманитарного знания. Кроме того, Костик преподавал геополитику в казачьем университете. Слава, в отличие от однокурсника, связал дальнейшую карьеру с малым бизнесом.

— Власть слаба, — скривился гуманитарий.

— Ну, не скажи, — возразил Слава. — Меня тут налоговая проверяла, а следом за ней трудовая инспекция. Штрафы выписали — только держись.

— Ты, как обычно, путаешь репрессивную функцию государства с его эффективностью, — авторитетно уточнил Костик, наливая всем еще по одной.

— Дворцы себе эффективно строят, бабки пилят, — подключился к дискуссии угрюмо слушавший Арнольд.

Окончив вуз, он трудоустроился в правоохранительные органы, где занимался воспитанием личного состава. Из их рядов благополучно уволился пару лет назад и осел в частном охранном предприятии. От прежних времен Арнольд сохранил привычку к чтению всего и вся, вплоть до иллюстрированных журналов. Времени в офисе ЧОПа у него, похоже, было в избытке.

— Мы должны подняться выше дворцов, — чокнувшись с приятелями и выпив снова, вдохновенно развил свою мысль Костик.

— Куда же выше? До самого Кремля? — не понял Слава.

— Я ничего такого не говорил, — сразу поправился Костик. — Речь о том, что нам всем надо избавиться от внешней зависимости, от следования чужим стратегиям!

— Без внешней зависимости нашему бизнесу кирдык, — сказал Слава уже заплетавшимся языком. — Весь товар из Китая идет.

— Вот именно! А должен откуда?

— Должен пока только я банку.

Предпринимательская деятельность Славы, кажется, близилась к закату. Три его киоска дышали на ладан, и хозяин торговых точек подумывал о том, чтобы, продав их, прибиться к какой-нибудь организации со стабильным финансированием. По его выражению, «погреться у бюджета».

— Банковская система де-факто находится под управлением Вашингтона. Плюс духовное растление — порнография, насилие, ложь. Сплошной Голливуд на экранах, — Костик для пущей убедительности загибал пальцы.

— Я из порнографии только ток-шоу помню… эти, круглосуточные. Но они отечественные вроде.

— Сделаны по западным образцам!

Такой аргумент не очень подействовал на Славу. Он хотел задать следующий вопрос, но его опередил Арнольд.

— Стратегия — это хорошо. А что людям делать? Прямо сейчас, конкретно?

Под тяжелым взглядом в упор Костик не растерялся.

— Солидарность нужна. Русскому народу пора объединяться.

— Где объединяться? На какой территории?

— Как «на какой»? Российской Федерации.

Арнольд аккуратно наполнил рюмки, потом уточнил:

— Россия — это российская территория.

— Так до экстремизма недалеко, — проявил не только политическую, но и юридическую грамотность сотрудник казачьего университета.

— Давайте, мужики, сменим пластинку, — предложил Слава. — Я недавно Людку Боброву встретил. Почти не изменилась. Живет одна, в гости приглашала.

— Тебе нельзя, — погрозил пальцем раскрасневшийся Костик.

— Да, тебе-то проще. И студенток полно в академии…

Все трое выпили за молодость. Из закуски остался только черствый хлеб. Слава встал из-за стола, покачнулся, подошел к окну и приоткрыл створку на проветривание.

— Ваша повестка ни к чёрту не годится. Привыкли воду лить, — неожиданно, с напором, произнес Арнольд.

Костик подскочил на стуле от обиды.

— Возьми и предложи!

— Предложу, — Арнольд понюхал и отложил хлебную корку. — О глобальном потеплении слышали?

— Потепление тут при чем?

— При том. Северный морской путь уже почти свободен. На очереди — Южный океан.

— Ничего не понимаю, — Костик покрутил головой.

— Сейчас поймешь. Лет через десять Антарктида очистится ото льда, я видел интервью с британским ученым. Там земли много, какую-то часть можно за собой застолбить через ООН. Как место обитания русского народа.

— По примеру Израиля, что ли?

— Чем не пример? Заселять и осваивать. Строить нацию, проявлять солидарность. Будет тебе Русская республика. Или соборная монархия, если угодно, — подытожил Арнольд.

Во дворе заверещала автомобильная сигнализация. Потом пискнула и замолчала. Костик смотрел на приятеля, пытаясь определить, шутит он или нет.

— О, антарктическая Русь, не убивайся и не трусь! — с выражением продекламировал Слава.

— Идите вы… — пробормотал несостоявшийся географ.

Светлана Зайцева, жена Славы, воротилась домой в девять утра в воскресенье. Картина, которая открылась ее взору, слегка напоминала запорожский лагерь из «Тараса Бульбы». Три богатыря уснули в разных местах однокомнатной квартиры, не раздеваясь.

Любимый супруг крепко спал, свернувшись калачиком на раздвинутом кресле. Арнольд приспособил под лежбище три стула, поставленные в ряд. Удобнее всех расположился Костик — он, кажется, рухнул, где стоял, прямо на неразложенный семейный диван и громко храпел, вытянув вперед правую руку, будто поверженный памятник. Было похоже, что человек пламенно призывает к чему-то или зовет куда-то в путь.