Гостиница с характером

– Колин. – Из моего рта вырывается облачко пара. Внезапно я замечаю, что вокруг очень темно: на небе нет ни звёзд, ни луны. Единственным источником света служит сияние Завесы, но и оно быстро блёкнет. Мир переворачивается с ног на голову, напоминая то межмирье, которое можно уловить во время путешествий через старый дуб.

– Какие же вы наивные, – тихо говорит Колин, но это не его голос – слишком низкий и раскатистый. – Вы все.

Я хочу отступить, но тело не слушается. Часть меня, наблюдающая сверху, кричит мне, что нужно бежать, но мой голос беззвучен. Сияние Завесы угасает, и когда оно окончательно затухает, Колин начинает смеяться.

Я вижу лишь его серебряные глаза. Но по мере того как его хохот становится громче, их зрачки расширяются, и тьма поглощает белки.

А потом Завеса обрушивается миллиардом осколков.

Ночной воздух прошивает нечеловеческий вой. Я зажимаю уши, но он всё равно пронзает мою голову, тело и душу. Он наполняет меня, высасывая всё тепло до последней капли.

Меня окружают лица без кожи в разной стадии разложения, за которыми, как саваны, тянутся белые ауры. Духи бесконечным потоком прорываются в наш мир, визжа, как банши. Но даже они не могут заглушить хохот Колина.

Проснувшись, я обнаружила, что сижу. Холод последовал со мной из сна и разбегался по коже неприятной рябью. На моих коленях что-то лежало. Не сразу, но я заставила себя опустить взгляд.

Это оказался маленькой блокнот, а в ладони у меня был карандаш. Ребро ладони и пальцы были все чёрными от графита, мышцы руки ныли. Посреди листа бумаги была зарисована сцена из моего сна.

Я перевернула страницу. На ней был запечатлён момент несколькими мгновениями ранее. То же самое ожидало меня на последующих страницах, и в итоге я закрыла блокнот и, прижав большой палец сбоку, пролистнула его. Изображения на его страницах будто ожили, складываясь в только что увиденный сон, – и так до самой последней страницы.

На ней меня окружали духи, а глаза Колина были чёрными как ночь.

Вечеринка в честь Самайна неумолимо приближалась, а вместе с этим бесконечно рос список дел, которые было необходимо сделать по дому, да и бизнес в этот период всегда набирал обороты. Для Норы, тёти Элейн и близнецов почти все дни были расписаны под сеансы. Дядя Рой по вечерам устраивал огненные представления, стрелял по мишеням и запускал в воздух танцующие пламенные ленты. Даже дом ощущал необходимость продемонстрировать себя во всей красе и скрипел рамами и полами посреди ночи, а Макс отныне менял ему шляпу дважды в день.

Я же тем временем выдирала в саду лунные цветы, оберегая постояльцев от их чар, делала бусы из рябины для сувениров и ловила блуждающие огни, чтобы выпустить их все разом во время вечеринки.

У меня едва оставалось время на себя, и я начала подозревать, что в этом и состоял замысел Норы. За всей этой подготовкой я не успевала задуматься над тем, что мы так ничего нового и не узнали о Кэйдене и его загадочном нанимателе. Нора предупредила всех в городе о злых духах, но никто ничего подозрительного не видел. Подруга Роуз, Дилара, вместе с ещё одной ведьмой из коттеджей на всякий случай проверили барьеры вокруг «Рэйвенфолла», но это, пожалуй, было самым захватывающим событием, а так всё было тихо. Можно сказать, слишком тихо, как затишье перед штормом.

И поначалу меня это устраивало. Я предпочитала заниматься домашними делами, чем переживать из-за разговора Норы и тёти Элейн или того странного сна про Колина, который, вполне возможно, был на самом деле видением.