Гостиница с характером

– Опять ты за своё! – повысила голос Нора. – Но действительно, с чего мне было ожидать чего-то другого? Когда требовались какие-то серьёзные усилия, вы с Роем всегда при первой же возможности уходили от ответственности. Сначала папа, затем гостиница. Предлагаешь мне и это тоже взвалить на себя, Элейн? А ты сама завтра упорхнёшь в свою Ирландию?

Я вздрогнула. Я никогда ещё не слышала Нору такой. Расстроенной – да, даже рассерженной, а сейчас она явно злилась, но под этим гневом мне чётко слышалось кое-что ещё… я и не знала, что моя мама может быть так напугана.

Воцарившаяся за этим тишина была такой тяжёлой, что удивительно, как она не смяла весь дом. Я представила выражение лица тёти Элейн – тёмные брови сошлись на переносице, губы поджаты, – которое дядя Рой называл «кислым».

Я всегда знала, что первоначально именно тётя Элейн должна была унаследовать гостиницу. Нора собиралась изучать искусство за рубежом, она даже получила стипендию, но потом тётя Элейн забеременела и уехала вслед за женихом в Ирландию. Они так и не поженились, её сын живёт в Дублине с отцом, а тётя Элейн половину времени проводит там, половину – здесь. Таким образом, именно она стала путешественницей, а моя мама – хозяйкой гостиницы.

Я никогда не задумывалась, чего Норе это стоило. Глядя на то, как хорошо она управляет гостиницей, я была уверена, что эта история между ней и тётей Элейн давно в прошлом. Но оказалось, что даже спустя столько лет ответственность за «Рэйвенфолл» висела на ней тяжким грузом.

Почему-то я всегда думала, что она не поймёт, если я признаюсь ей, как для меня важно чувствовать себя полезной, частью одного общего дела, но похоже, она тоже знает, каково это – находиться под постоянным давлением.

Наконец Нора вздохнула:

– Прости, Эл. Я лишь… – Она не договорила, и я представила, как сестра кладёт руку ей на плечо.

– Нет, это ты меня прости, – сказала тётя Элейн. – Ты права. Мы с Роем не помогали тебе, когда ты в этом нуждалась. Но в этот раз всё будет иначе. Мы с ним сделаем всё, чтобы подготовить Колина. Мы вместе всё преодолеем, а потом втроём сядем и всё это обговорим.

Секунду было тихо, затем Нора снова заговорила:

– Хорошо. Но прошу тебя, не отмахивайся от моих страхов. Я понимаю, что он сын Бриджет, но здесь что-то не так. Пообещай мне, что ты хотя бы будешь за ним присматривать?

– Обещаю.

Я с шумом втянула носом воздух, и сёстры на кухне замолчали. Я метнулась назад к лестнице, благо дом скрадывал все звуки моего поспешного отступления, и успела взлететь на второй этаж, когда кухонная дверь отворилась.

Я присела на корточки и навострила уши, стараясь уловить любой намёк, что меня раскрыли. Но дверь снова захлопнулась, щёлкнул замок.

Но я долго ещё не могла пошевелиться, обдумывая услышанное.

«Та битва произошла тысячелетия назад…»

Не только Колина, но и Нору посетило видение о битве из прошлого, и теперь она считала, что с ним что-то не так.

Погружённая в свои мысли, я вернулась к себе в комнату. У меня едва хватило сил почистить зубы и переодеться, после чего я рухнула в кровать и моментально заснула.

Я знала, что мне снится сон, но не могла заставить себя проснуться. Это было похоже на видение – настолько всё казалось реальным.

Я стою на краю леса у дома, в пижаме, чувствуя босыми ногами траву и землю. Передо мной простирается в обе стороны тонкая стена Завесы, её верхняя граница теряется где-то в чёрном небе.

Вокруг стоит та особая тишина, которую называют предвестницей бури. Ни ветра, ни дождя, ни шороха листьев. Даже дом безмолвен, и я никогда не видела, чтобы все его окна были темны.

Я протягиваю руку к Завесе, чувствуя странный рассинхрон: будто я одновременно внутри тела и вне его, наблюдаю за всем сверху. Мои пальцы скользят по барьеру, такому холодному, что он вытягивает из меня тепло.

От моего прикосновения он трескается. Я отшатываюсь, сердце едва не выпрыгивает из груди. Какое-то движение сбоку вынуждает меня повернуться, и я оказываюсь лицом к лицу с Колином. Он улыбается. Но его улыбка меня пугает.