Гостиница 'Сигма'

- Если бы ты знал, какое это царственное зрелище - двойная звезда Алголь с близкого расстояния! - сказала однажды Зарика, и глаза ее заблестели. - В человеческом языке нет слов, чтобы передать ее красоту. Даже снимки, даже фильмы - не то. Разве что стихи... Но писать их я не умею. Потом, попозже, когда "Альберт" лег на стационарную орбиту, превратившись в заурядный спутник Беты Персея, это чувство притупилось. Все занялись обычным делом - измерениями, исследованиями магнитного поля звезды, все увязли в цифрах да графиках. Собственно, это было главное, чем мы занимались в космосе. Но поначалу... О, поначалу, когда мы только шли на сближение с Алголом... - Зарика задумалась. - Представь себе два океана, которые вращаются друг относительно друга. Вращаются - и никак не сольются. Один океан голубой, с красными прожилками, время от времени из него выскакивают золотистые протуберанцы. Другой океан - темно-вишневый, волны его медлительны, словно засыпающая лава. В этом огненном океане высилась кирпично-красная гора, поразительно похожая на фигуру человека. Не знаю, то ли тени виноваты, то ли движение "Альберта", с борта которого я вела наблюдение, но мне казалось, что фигура не является неподвижной. Она вроде бы то слегка наклонялась, то снова выпрямлялась. Мне чудилось только ты не смейся, пожалуйста! - что это какой-то ученый ставит на звезде чудовищные по масштабу опыты. Представляешь? Вокруг него в кипящей лаве нарождаются новые химические элементы, синтезируются атомные ядра, бушуют вихри огня, а он стоит по колено в огне и невозмутимо руководит опытами... Ну вот, я так и знала, что ты будешь смеяться!.. Нет, умом-то я понимала, что все это страшная чепуха. Как бы тебе объяснить... Просто я играла сама с собой в такую игру. Я была тогда совсем девчонка. Что ты бормочешь, Борца?

- Ничего.

- Я же вижу, ты шевелишь губами.

- Тебе показалось, Зарика, - сказал Борца.

А назавтра, когда они встретились после утреннего обхода врача, Борца, немного смущаясь, сунул Зарике сложенный вчетверо пластиковый листок.

- Что это? - спросила Зарика.

- Так... не спалось вчера... После твоих рассказов о Бете Персея, сказал Борца.

- Ну и что?

- Попытался я, понимаешь, представить себе этого самого физика там, на звезде...

- Какого физика? - все еще не понимала Зарика.

- Да этого твоего ученого. Который там, по колено в огне, руководит опытами.

- Человек-гора, понятно, - кивнула Зарика.

- Только ты прочитай, когда останешься одна, ладно? - попросил Борца.

Когда Борцу пригласили на очередную процедуру, Зарика развернула листок и прочла стихи Борцы. Стихи наивные, но в чем-то милые - быть может, благодаря своей непосредственности. В них говорилось о звезде, которая светит оттого, что в глубинах ее пылает лава идей, теснятся вихри огня, будто беспокойные мысли. Похоже, что какой-то космический Фарадей ставит здесь свои эксперименты, на чем свет стоит ругая неловких помощников. Опыты не получаются, но физик упорен - он ставит их и в десятый, и в сотый, и в тысячный раз. И вот он, успех! На исполинской ладони изобретателя горит груда алмазов. Но что это? Физик-гигант внезапно швыряет драгоценные каменья под ноги, в огненную лаву. Он жертвует новорожденными алмазами для того, чтобы звезда разгорелась еще ярче...

Зарика иногда расспрашивала Борцу о Федоре Икарове, о легендарном капитане Икарове, которого счастливец Борца - подумать только! - видел собственными глазами, мог общаться с ним: он поступил на первый курс, когда Икаров заканчивал Звездную академию.

- Какой он был? - спрашивала Зарика.

- Ну, какой, какой! Обыкновенный парень, - отвечал Борца. - Даже сутулился немного. В плечах широкий.

- Сильный?..

- Чемпион по дзю-до.

- Солнечной системы?

- Нет, академии. Это тоже не так мало. Ребята у нас были - дай бог, произнес Борца и умолк, погрузившись в воспоминания.

- Но чем-то же отличался Икаров от остальных? - не отставала Зарика.

- Отличался, - соглашался Борца. - Он лучше всех учлетов перегрузки переносил. Эх, разлетелись наши кто куда: по звездам, как по гнездам, заключил он ходким присловьем.

Зарике это присловье было незнакомо. Девушка сообразила, что оно родилось, по-видимому, уже после старта "Альберта".

- Как же ты не познакомился с Икаровым, - упрекнула она Борцу, - ходил рядом, дышал с ним одним воздухом...

- А кто мог знать, что Икаров - это Икаров? - резонно возразил Борца. Он был такой, как все. Зачеты сдавал. Случалось, проказничал. Один раз даже экзамен провалил.

- Ну да! - не поверила Зарика.

- Честное слово. Собственно, это был не экзамен, а учебный поиск. По Луне...

- Расскажи, - попросила Зарика.

- Помню, как все мы в академии были поражены, когда услышали, что Федор Икаров не получил зачет. Скорей, казалось, небо обрушится на землю, чем Федор какую-нибудь дисциплину не сдаст. Он ведь во всем слыл примером. Особенно для нас, младшекурсников. Ну, а потом выяснилось, что Федор просто созорничал... - Борца снова умолк.

- Из тебя каждое слово клещами приходится тащить! - пожаловалась Зарика. - Как же дело-то было?