Государь

— Вот же надоеда!

В отличие от подопечных, боярыня опаски перед пусть и большой, но все же кошкой не имела, спокойно гоняя гепардиху от стола — в основном, от обеденного, потому как поспать-полениться Пятнышко просто обожала. В отличии от гепардихи, свитским девицам-красавицам таких поблажек никто не давал, так что после получасового послеобеденного отдыха и краткой молитвы, учителя-мучителя возвращались вновь, полностью пренебрегая старинной русской традицией приятного дневного сна. Вместо оного их вновь мучили домоводством, или того хуже — приходил ветхий телом старец с удивительно живыми глазами, и жестоко пытал девушек древней латынью. А потом и итальянским — тех, кто преуспевал по первому языку, и соблазнился возможностью почитать старинных италийских поэтов в подлиннике. После всего этого занятия чужеземными танцами вопринимались как маленький праздник и повод откровенно побеситься-поскакать!.. Как и урок рисования, где знатные девицы с удовольствием пачкали недешевую бумагу своими измышлениями о том, как бы могли выглядеть их исконно русские сарафаны и летники, если к ним добавить что-нибудь из традиционных нарядов знатных литвинок. Или полячек. Да и венгерки тоже, оказывается, красиво наряжаются… За такими интересными делами-заботами, ужин подкрадывался совершенно незаметно — но и после него бедных девочек не оставляли в покое.

Вот так и выходило, что свита царевны видела свою повелительницу только на таких вот чаепитиях, да на воскресных церковных службах — а в остальное время была очень занята, с раннего утра и до позднего вечера. Уставая и выматываясь к сумеркам так, что сил на сердечные томления уже и не оставалось: боярыне Захарьиной даже пришлось выкроить с занятий немного времени на то, чтобы девочки смогли наконец-то написать грамотк с посланиями о себе и своем житье-бытье родителям в далекой ныне Москве…

— А вот и Аглаюшка наша!

Дружно поглядев в сторону барышни Гуреевой, очень запоздало, но все же решившей присоединиться к чаепитию, парочка девиц молча отвернулась и сделала вид, что ничего не видела, и тем более не слышала. Остальные же тихо зашушукалась, обсуждая занятный оттенок лица своей, хм, наставницы-ровесницы. Такой приятно-бледный и с легкой прозеленью, присущий многим женщинам на сносях. С учетом того, что личная государева ученица обходилась без чуткого присмотра боярыни-пестуньи, вне всяких сомнений была хороша собой, и большую часть дня пропадала невесть где… Или даже невесть с кем? Гм, в общем, уже вполне взрослым девицам было о чем поболтать. Меж тем, жгучая брюнетка в красивом платье мимоходом потрепала за ухом вожака четвероногой стражи, как-то незаметно объявившейся на галерее, чуть покачнулась от ответного тычка лобастой головой в бедро, и в несколько шагов добралась до своего места за столом. К слову, на лавочках было еще два свободных промежутка: одно из них еще недавно занимала Христя Вишневецкая, проявившая торопливость в суждениях и отважно нахамившая зеленоглазой наставнице во время урока. На втором недолго сиживала княжна Огинская, от невеликого ума вздумавшая местничать с Машей Бутурлиной — князь-отец, по слухам, был так недоволен неразумной дочерью, что та больше недели питалась одним лишь хлебом и могла спать только на животе…

— Аглая, а про какую державу ты расскажешь нам завтра?

Дав новоприбывшей сделать первый глоток подостывшего травяного взвара (который, между прочим, ей самолично налила царевна из своего чайничка!), Настя Мстиславская попыталась подкупить ровесницу-наставницу последней творожной ватрушкой, не без оснований рассчитывая на благожелательный ответ.

— О Персии.

— Ой, а что, из Посольского приказа уже и картинки доставили? А правду говорят, что государь нам хочет самую настоящую одалиску из гарема показать⁈ Ой…

Последнее относилось к грозному взгляду боярыни Захарьиной, от которого Настина попа покрылась мурашками и легонько заныла, «предвкушая» скорое свидание с розгой. К счастью, ответить княжне зеленоокая наставница географии не успела, потому как — все присутствующие услышали смех и веселые голоса обеих сестер Радзивилл, тут же сильно заинтересовавшись причиной их столь явно-хорошего настроения. Глянувшая первой за каменные перила Марфуша неприятно удивилась, обнаружив, что это именно ее непутевый братец Федька вовсю расточает улыбки и любезничает с двумя змеюгами подколодными — а следом за ней и остальные полюбопытствовали, заодно испортив себе настроение. Общую мысль по итогам «гляделок» негромко выразила все та же бойкая княжна Мстиславская:

— И что только Димитрий Иоаннович в них нашел?..

Качнув головой, увенчаной изумрудным девичьим «венчиком»-диадемой (которую иные подхалимы при дворе называли Малой короной) — сестра Великого князя Литовского нехотя напомнила:

— Государи не всегда вольны выбирать себе жен.