Государь

Я скажу, что все известные из истории заговоры были устроены людьми значительными или приближенными к государю, ибо остальные, будучи в здравом уме, не могут об этом подумать, ведь люди бессильные и далекие от него лишены тех надежд и тех удобств, которые обязательны для исполнения заговора. Прежде всего люди невлиятельные не найдут никого, кому они могли бы довериться, не имея возможности прельстить сограждан одной из тех надежд, что вовлекает людей в опасное предприятие. Таким образом, уже в числе двух-трех человек среди них заводится доносчик и губит все дело, но если им так повезет, что этого не случится, то при осуществлении заговора им придется столкнуться с такими трудностями, ввиду отсутствия доступа к государю, что их затея обречена на неуспех. Уж если влиятельные люди, имеющие такой доступ, сталкиваются с трудностями, которые будут описаны ниже, для простых людей эти трудности бесконечно возрастают. Поэтому люди, когда речь идет о жизни и об имуществе, не теряют рассудок целиком и если сознают свою слабость, то воздерживаются от покушений, а коли уж государь им надоел, довольствуются хулой на него в ожидании, пока более достойные отомстят за них. Но когда кто-то из таких людей все же отважился бы на что-нибудь, похвалить его можно было бы за намерение, но не за благоразумие. Потому-то заговорщики бывали всегда людьми влиятельными и приближенными к государю; многих из них побуждали к заговорам как чрезвычайные обиды, так и чрезмерные благодеяния, каковы были заговор Перенния против Коммода, Плавциана против Севера, Сеяна против Тиберия. Все они были возведены названными императорами на такую ступень богатства, почета и власти, что казалось, будто для совершенства им недостает только императорского престола, не желая упустить который они строили свои козни против государей. Все эти заговоры закончились так, как того заслуживали неблагодарные заговорщики. Впрочем, во времена не столь отдаленные удачно закончился подобный же заговор Якопо ди Аппиано против мессера Пьера Гамбакорти, правителя Пизы, и названный Якопо лишил власти своего кормильца, воспитателя и покровителя. В наше время Фердинанда Арагонского задумал свергнуть некий Коппола, который достиг такого величия, что ему, казалось, остается завладеть только троном, и, пожелав этого, он расстался с жизнью. По правде говоря, если какой-то заговор против государя, устроенный значительными людьми, и может быть успешным, так это именно тот, который возглавляет, можно сказать, второй король, располагающий всеми возможностями для исполнения своего желания. Однако ослепляющая такого вельможу жажда власти помрачает его рассудок и в ходе самого предприятия, иначе, если бы такие люди умели сочетать свои преступные замыслы с благоразумием, им было бы трудно проиграть. Итак, государь, желающий предохранить себя от заговоров, больше должен опасаться чрезмерно облагодетельствованных им, нежели тех, кому он нанес тяжкие обиды. У последних мало средств, у первых их в избытке; желания же их равновелики, ибо жажда власти столь могуча и неодолима, что с ней не сравнится стремление отомстить. Таким образом, государи должны наделять своих друзей только такой властью, чтобы между ней и престолом оставались какие-то блага, которых можно пожелать; в противном случае удивительно, если с ними не случится того же, что и с вышеназванными правителями. Однако вернемся к нашим рассуждениям.