Государь

Повинуясь княжьему приказу, сотня русов растворилась во мраке безлюдных херсонских терм. Вернее, рассредоточилась и приготовилась. Настоящему стрелку тьма – не помеха. Он умеет бить на звук и даже на запах.

– Я пришел! – по-нурмански произнес Гёдбьёрн.

Голос его был спокоен. Привычка к опасности сказывалась. У его спутника такой привычки не было, так что запах страха, который он распространял, мог уловить даже человеческий нос.

– Кто это с тобой? – тоже по-нурмански спросил Артём, вступая на светлое пятно, созданное звездным светом, проникающим в прорезанное в потолке окно.

– Местный хёвдинг, – ответил Гёдбьёрн. И уточнил по-ромейски: – Протевон.

– Зачем он здесь?

Вопрос был лишним. Ясно, что Гёдбьёрн вознамерился получить мзду не только от Владимира, но и от корсунцев. Но для этого родичу Сигурда надо, чтобы посланец Владимира был в его руках, а не наоборот.

Где-то неподалеку, во тьме, чуть слышно скрипнула тетива. Теперь занервничал и нурман.

– Я говорил Сигурду: горожане впустят нас, если конунг обещает не грабить и не убивать. И еще мне было обещано…

– Я ничего не слыхал об этом! – перебил Артём. – Ты обещал открыть ворота. Вот то, что сказал мне Сигурд. Сколько с тобой людей?

– Достаточно! А с тобой?

Нурман – опытный воин, и слух у него хороший.

По знаку Артёма из тьмы выскользнул гридень, шепнул на ухо:

– Снаружи – шестеро. Вооружены.

– Так сколько?

– Более чем достаточно, – громко ответил Артём и добавил шепотом, гридню: – Возьмите всех.

Нурман есть нурман. Артём оказался прав, когда не сказал Сигурду об истинной численности отряда.

«В город проникнет доверенный человек князя», – сказал Сигурд родичу. И уточнил, где именно его ждать. В термах. Задача Гёдбьёрна – позаботиться, чтобы там никого не было. Сигурд указал место. И время. Когда штурмующие отступят.

Артём появился раньше. И не один.

Гёдбьёрн что-то сказал своему спутнику. По-ромейски. Что именно, Артём не разобрал. Зато услышал ответ.

– Ты сказал, что он будет один! – нервно выкрикнул протевон. – Ты обманул меня!

– Не кричи, херсонит, – на безукоризненном ромейском «успокоил» его улицкий князь. – Это война. Ты, наверное, слыхал: на войне иногда лгут.

Протевон уставился на смутный силуэт, безуспешно пытаясь разглядеть лицо собеседника. Безупречный выговор Артёма его смутил едва ли не сильнее, чем присутствие второго человека. О том, что русов не двое-трое, а значительно больше, он пока не догадывался.

В отличие от Гёдбьёрна, который умел слушать темноту и точно знал, что вокруг – не менее десятка воинов. И все они готовы убивать.

А потом он услышал шум снаружи, мгновенно сообразил, что там происходит нечто незапланированное, и выхватил меч.

– Спокойней, человек севера, – насмешливо произнес Артём, даже не прикоснувшись к оружию.

Он знал, что Гёдбьёрна нашпигуют стрелами раньше, чем он сделает выпад. Да и сделал бы – не страшно. Надо ведь еще достать…

– Спокойней. Веди себя правильно, и Валхалла не пополнится еще одним бойцом.

– Я верую во Христа Спасителя! – мрачно сообщил Гёдбьёрн.

– Тем более нет смысла тебя убивать. У меня здесь сто хольдов, опытных и умелых. А теперь убеди меня, что ты и твой ромей нужны нам, чтобы открыть любые из здешних ворот.

– Убей меня… нас, – поправился нурман, глянув на перепуганного протевона, – и у тебя не получится войти в город без шума. Воины стратига будут драться. И горожане – тоже будут. Отчаянно. Терять им нечего, ведь всем известно, что бывает, когда берут город. Вот поэтому я и взял с собой здешнего хёвдинга. Если мы договоримся, сопротивления не будет. Людей стратига вы возьмете прямо в казармах, а голову его самого я лично преподнесу Вальдамару-конунгу.

Артём пренебрежительно фыркнул:

– Ты хотел напугать меня парой сотен наемников, тремястами ромейскими щитоносцами и толпой смердов с дубинами, нурман? У тебя не получилось. Я не испугался. – И, перейдя на ромейский: – А что скажешь ты, херсонит? Докажи мне, что договор с тобой выгодней, чем отсутствие такового!

– Мне надо отлить, – нервно проговорил протевон. – Могу я это сделать?

– Почему нет? Человеку трудно искать аргументы, если он думает только о переполненном мочевом пузыре.

– Благодарю! – Протевон рысцой устремился к выходу, но если он, по наивности, думал удрать, то ошибся. Едва он миновал дверной проем, как по обе стороны от него возникли тени, от которых внушительно пахло кожей, смазкой и железом.

– Пока твой друг орошает землю, скажи мне, нурман, чего хочешь ты? Хотя нет, не отвечай. Я и так знаю: твоя жизнь и твои деньги. Вот что имеет настоящую ценность. Верно?

– Ты угадал, варяг, – буркнул Гёдбьёрн. Надо же: сумел разглядеть в темноте длинные усы Артёма. Или так угадал, по повадке? – Деньги и жизнь. Хотя я, пожалуй, добавил бы к этому возможность собственноручно убить стратига Михаила. Эта ромейская крыса смеет глядеть на меня так, будто я его трэль.

– Жизнь я тебе могу подарить прямо сейчас, – заявил улицкий князь. – Но стратиг нужен живым. Убьешь его – останешься без подарка. Владимир не хочет крови.

– А деньги? – озаботился Гёдбьёрн. – Мне обещано двадцать марок за помощь!