Государь Иван Третий

– Впервой, что ли, нам в осаде сидеть? – в разговор вступила Марфа. Голос ее был требовательным и уверенным. – Думаю, Литва поможет. Люди посланы к Казимиру. Должен он откликнуться. Потеряет нас – потеряет здесь все, – твердо произнесла она.

Усы Шуйского зашевелились. Он усмехнулся:

– Где они, а Иван уже на пути к нам.

– Не сей панику, – крикнула Марфа, – я отомщу ему за смерть моего сына и других погибших от его руки.

– Не посеять нам бы новых смертей. – Шуйский отвернулся от карты и посмотрел на Марфу.

– Там, где борьба, там всегда смерть. Того, кто чего-то для себя добивается, это не останавливает. Такое идет от старины, – сказав, она повернулась и пошла к двери.

На пороге она остановилась и, повернувшись к Шуйскому, сказала:

– Поторопись, князь!

Он только посмотрел на нее, но ничего не сказал.

Подойдя к Великому Новгороду, Иван Васильевич увидел, что город укреплен хорошо, даже через реку Волхов на судах построили стену. Великий князь повернулся к воеводе Ивану Патрикееву:

– Будем брать или побережем народ? – спросил он.

– Какая воля будет великого князя? – улыбнулся Патрикеев.

– Пускай они сидят в городе, а мы ждать будем здесь. Кто кого переждет. – И сказал Патрикееву: – Пошли-ка гонца в Псков, пускай везут сюда прокорм.

Между тем в Новгороде продукты таяли на глазах. Народ начал бунтовать. Одни кричали за то, чтобы биться с москвитянами, другие – покориться великому князю. Последних оказалось больше. И они потребовали, чтобы владыка ехал к великому князю бить ему челом и сказал, как положит свою отчину жаловать. Прибывшему посланцу было сказано:

– Захочет наша вотчина бить челом, она знает, как это сделать.

Переговоры затягивались. Новгородцам приходилось каждый раз уступать. Великий князь стоял твердо, хотя в некоторых мелочах уступал. Но как новгородцы ни просили, ссылаясь на старину, оставить у них вече и вечевой колокол, великий князь был непреклонен:

– Новгород жаловал мня государем, а в нашем государстве веча не было и не будет. Почему, если вы одно с нами государство, должно быть вече?

Те не знали, что и сказать. Иван Васильевич сделал вид, что хочет прекратить переговоры: мол, сколько можно воду лить? Или… или…

И новгородцы, похоже, сдались. Однако владыка попросил, чтобы к ним приехал посол для окончательного заключения договора.

– Хорошо! – ответил Иван Васильевич. – Завтра он будет.

И действительно, на второй день в город въехал князь Иван Патрикеев с четырьмя боярами. Надо было видеть, как он въезжал. Гордый вид, посадка говорили, что едет хозяин. Лошадь, под стать хозяину, шла медленно, как-то особенно выкидывала ноги. Да и сопровождавшие его бояре мало в чем уступали своему предводителю. Но путь он держал не на вечевую площадь, где его ожидали. Он свернул к палате.

Прибыв на место, он приказал созвать народ в палату, ибо веча больше нет. Владыка было запротестовал. Мол, народ может подняться, не надо так сразу рубить. Князь ответил:

– Пускай твой народ влезет на стены и поглядит в жерла пушиц. Они все объяснят, владыка, – и дружески хлопнул его по плечу.

Лезть на стену не было необходимости. Проезжая мимо, владыка хорошо все видел. Видели и горожане. Новгородцы покорно подчинились.

Когда все собрались, угрюмую тишину нарушил голос князя Патрикеева:

– Новгородцы! Долгие годы великие князья нянчились с вами. Вы прогоняли их по своей воле, по своей воле звали обратно. Но ныне все! Великий князь Иван Васильевич, государь всея Руси, тебе, своему богомольцу, владыке и своей вотчине Великому Новгороду говорит так: «…ты, наш богомолец, и вся наша вотчина Великий Новгород били мне челом, чтобы я пожаловал, смиловался, нелюбье с сердца отложил… а вы били мне челом, грамоту записали и крест целовали».

Князь внезапно остановился и грозно глянул в зал.

– Да, да! – послышались крики, и все поднялись.

Князь поднял руку:

– Садитесь, новгородцы. Я хочу поздравить вас со слиянием воедино. А целое лучше половинок.

– Колокол снимать будешь? – раздался чей-то голос.

– Обязательно. В землях нашего государя великого князя Ивана Васильевича отродясь веча не было. А княжество все богатеет и богатеет, набирает силу, и многие считают за счастье войти в его состав. Он согласился вас взять. Али обратно захотели? – Князь задал этот вопрос таким тоном, что многие, привстав, в голос заявили:

– Нет! Нет!

– То-то! – довольно пробасил он и погладил бороду.

По рядам пробежал какой-то ропот. Но суровый взгляд князя тотчас успокоил публику.

– Когда снимать-то будете? – опять тот же голос с задов.

– Когда государь наш, великий князь Иван Васильевич приказать изволит.

Народ расходился медленно, неохотно, оглядываясь на князя. Но он держался уверенно, и ничто не могло его поколебать.