Государь Иван Третий

– Я думаю, вельможный совет, что это разумно. Надо только подобрать хорошего посланца, чтобы мог уговорить татарского хана выступить с нами.

– Поищем, ваше величество, – улыбаясь, произнес Чарторыйский.

И нашли. В окружении самого короля. Это был татарин Кирей Кривой. Когда-то он служил Эмиру Мурату, сыну Едигея. Но рассорился с ним и бежал к Ивану Васильевичу. Тот принял его, дал место при своих хоромах. Живи, плодись. Но характер, что ли, был у него такой, повздорил он и с великим князем. И ему вновь пришлось, холопу княжескому, бежать. Назад возврата не было, еще был жив Эмир. Пришлось бежать в Польшу. И тут он был пригрет, ибо знал о жизни великого князя Руссии. Король вызвал к себе Кирея и вручил письмо для хана Ахмата. Кирей знал, что Эмира не стало, бояться было некого, и охотно согласился.

Золотая Орда, вернее то, что от нее осталось, переживала не лучшие времена. Набирало силу молодое Казанское ханство. Крепло Крымское, которое, как узнал Ахмат, заключило договор с московским великим князем. А это для Ахмата была смертельная угроза: вдруг они соединятся и пойдут против него? Ему не устоять. И он метался в надежде найти себе союзника. Но он нашелся сам в лице полузабытого короля Польши и Литвы Казимира. Ахмат с достоинством, как полагается, принял Кирея. Кое-кто из ханского окружения знал Кирея, когда тот прислуживал Эмиру Мурату, и что ему пришлось бежать. Но Ахмат под страхом смерти запретил об этом не только говорить, но и думать.

– Ссорить меня с великим королем я не позволю! – говорил хан, в душе радуясь, что нашелся повелитель, просящий заключить с ним союз против его главного врага, великого князя Ивана. «Уничтожив Ивана, забрав его богатства, я смогу быстро поднять Орду на ноги. Тогда берегитесь, дорогие соседи. Я спущу с вас шкуру и сделаю из нее барабаны, в которые будут бить победители», – мечтал Ахмат. Он много времени уделил посланцу, который хорошо знал жизнь русского великого князя. Как ссорился он со своими братьями, которые ненавидят его и только ждут удобного момента, чтобы от него избавиться. И предложил Ахмату, чтобы тот тайно вступил с ними в переговоры, обещая при этом свою помощь. Ахмат не мог нарадоваться такому посланцу. Он поведал, что Иван постоянно враждует с Новгородом, тратя на это огромные силы. Но покорить город не может. И стоит Ахмату двинуть свои войска к русским границам, как вновь восстанет Новгород, на помощь придут поляки.

– О Всевышний, ты предо мною раскрываешь путь, которым грех не воспользоваться! – воскликнул Ахмат.

Он не отпускал Кирея, который должен был привезти королю ответ и дату совместного выступления. Узнав от посланца, что великий князь воюет с Новгородом, он решил выступить без поляков. Зачем делиться, даже с друзьями, если он сможет сделать это один? И хан решил действовать. Только весенний ветер подсушил дороги, как Ахмат со своими войсками оказался у Алексина. День обещал быть прекрасным. Чистое голубое небо, ясное, веселое солнышко.

Иван Васильевич проснулся в хорошем расположении духа. Подошел к окну, распахнул его настежь и увидел, что на небе нет ни облачка. Он решил поехать на рыбалку. Давно он не бродил с бреднем. К охоте Иван Васильевич относился безразлично. Убитый кабан или олень бурного восторга у него не вызывал. А вот пойманный осетр на полпуда, пудовый сом – вот это был восторг. Любил он рыбачий костер, запах ухи с дымком, треск горящих сучьев. Все это ложилось на его душу.

Колоколец зазвонил резко.

– Слушаю, великий князь, – раздался с порога голос служки.

– Скажи, что я изволю ехать порыбачить. Вели все приготовить.

Место это князем было облюбовано давно. Чтобы сюда попасть, надо было следовать вниз по реке. Около берега образовалась песчаная гладь, на которую удобно было вытаскивать бредень. С обеих сторон ее окружали непроходимые заросли, так что природа обеспечивала здесь полный покой. Встречающиеся омуты были богаты крупной рыбой. Но бродить здесь было опасно, и это почему-то нравилось князю. Оставив наверху стреноженных лошадей, князь и его люди спустились вниз, прихватив рыбачьи снасти. Вода была еще холодна, и несколько мужиков, раздевшись, поеживались, топчась у разложенного на берегу бредня, не решаясь лезть в воду. Князь, сбросив одежду, подошел к одному концу разложенного бредня и взял оплетенную палку в руки. Посмотрев на мужиков, сказал, улыбаясь и глядя на самого рослого:

– Сидор, бери другой конец. Что дрожишь, как баба?

Сидор схватил конец и направился к реке. Была очередь Сидора заходить, и он, гогоча от холодной воды, быстро потащил бредень. Дойдя до глубины, окунулся с головой. И, подгребая одной рукой, старался плыть против течения.

– Ты по дну, по дну тащи! – закричал князь, бросаясь в воду.

Они протащили бредень несколько десятков сажен, как почувствовали, что он сильно задержался.

– Давай к берегу! – закричал князь, готовясь вытаскивать бредень.

Сидор тащил, временами уходя под воду. До берега они добрались одновременно.

– Ко дну прижимай, – подсказал князь, таща бредень изо всех сил.