Государь Руси

— Мы готовы обменять Иудею с Иерусалимом на Багдад с окрестностями.

— Боюсь, что в Багдаде правит мой друг – Бьёрн Железнобокий. И не мне заключать с вами такие сделки.

— Но ты можешь ему предложить. И он тебя послушает. В конце концов, Иудея не самая бедная провинция. И, в отличие от Багдада – не отрезана пустыней от Средиземного моря.

— Ты хочешь отдать ему Иудею?

— Да, о великий.

— Но Иудея уже обещана.

— Кому же? Мы о том ничего не ведаем.

— Моему ребенку, которого родит эта уважаемая женщина, — кивнул Ярослав на Адассу.

— Что?! — опешил воин и замялся, подбирая слова.

— Это невозможно! — воскликнул тот самый старик, что представлял интересы халифа. — Она — дочь коэна. А ты, о великий, не иудей и уже женат. Посему она есть блудница и подлежит сожжению за грех, что принесла на голову своего рода.

— Ради спасения жизни, уважаемый, можно пойти на нарушение любого из запретов, — с уважением произнес коэн. — Если же речь идет о жизни и благополучии целой общины, то более и говорить не о чем. Ее поступок не грех, а духовный подвиг и всеми нами уважаем[5].

Тишина.

Слишком затянувшуюся паузу удалось разрядить. Но разговор дальше никак не желал продвигаться. Делегация послов халифа продолжала рассыпаться на глазах и все больше ругалась промеж себя, чем пыталась договориться с Ярославом. Он же просто подбрасывал поленья в этот костерок своими редкими репликами, да наблюдал.

Наконец, после целых двух часов своеобразного цирка, делегация халифа удалилась, так ни о чем и не договорившись. И к Ярославу подошел отец Адассы.

— Я правильно понял твою задумку? — спросил он.

— А как ты ее понял?

— Ты бросил им яблоко раздора. Эта ругань тут не останется. Она уже к вечеру начнет стремительно расползаться за пределы города. Месяца не пройдет и о ней станет известно во всем магометанском мире. И многим, очень многим эмирам твои слова придутся по душе.

— Разделяй и властвуй, друг мой. Я не хочу постоянно бегать и тушить пожары войны. А оставлять создаваемое мною Иудейское царство в окружении сильных врагов я не хочу. В конце концов в нем будут править мои потомки. И зла им я не желаю.

— Тобой движет только это?

— Нет, разумеется, не только. Ты, наверняка уже знаешь, что я не люблю большие и сильные церковные организации. Они слишком опасны для людей и держав. Поэтому халифат должен быть разрушен. Ничего против ислама не имею. Я вообще ко всем религиям отношусь ровно, если, конечно, они лично мне не вредят. Но, поправь меня, если я ошибаюсь, называя всю эту религиозную одержимость чем-то безумным. Она ненормальна и как будто идет от самого дьявола.

— Ты думаешь? Я не осуждаю. Просто их вера бывает такой истовой…

— Вряд ли всеблагой бог, каковым его объявляют в исламе или христианстве будет жаждать крови тех, кто в него не верит или верит, как-то иначе, нежели отдельные иерархи. Я не люблю лицемерия. Хочешь заработать денег – заработай. Но честно. Из-за чего даже простой разбойник, что грабит прохожих на большой дороге и то ближе к богу, чем иные иерархи, что погрязли во лжи и грязи.

— Я ведь тоже иерарх.

— Иудаизм не стремится к прозелитизму. Твоей вере не нужны толпы. Вы возделываете свой сад. Поэтому я не вижу никакой опасности ни в тебе, ни в твоей вере.

— Хм… может и так, — после небольшой паузы произнес коэн. — Но я отвлекся. Я ведь пришел тебя предупредить…

— Что на меня попытаются совершить покушение сегодня ночью? — перебил его Ярослав.

— Ты знаешь?

— Это слишком очевидно, — улыбнулся наш герой. — Осознав, что я сделал, кто-то из участников посольства попытается подключить свои связи и отомстить. Они ведь не дураки. Одного я пока не понял – как именно меня попытаются устранить. Подошлют убийцу с кинжалом?

— Вряд ли, — покачал головой коэн. — По всей земле идет слава о тебе, как о непобедим воине, способном один на один свалить любого. Даже будучи едва живым. Поэтому они так рисковать не станут.

— Яд?

— Да. Скорее всего. Или еще что-то в этом духе. Может быть аспида подложат в постель или запустят ядовитых пауков.

— А скорпионов?

— Нет, про них можно не беспокоиться, — улыбнулся коэн. — Тот, в ком течет кровь древнего фараона, неуязвим для них.

— Ясно… — задумчиво произнес Ярослав. Несмотря на осмысленное использование мистификаций, его немного пугало то, что люди в них так отчетливо верят. — Ну что же, сыграем в их игру.

— Ты хочешь им подыграть?

— Я просто хочу нанести им удар их же оружием. Просто побеждать мне уже скучно. Я хочу битвы с вызовом. С завязанными глазами там или вот как сейчас – чтобы поразить врага его же оружием.

— Не понимаю, — покачал головой коэн.

— Просто в ближайшие несколько дней ничему не верьте. Особенно в мою скорую смерть…

С тем они и распрощались.

А ночью пришли убийцы.

Ярослав, не снимая доспехов, сидел в нише у двери и наблюдал. В руках он сжимал заряженный арбалет. Но в ход его пускать он не спешил.

Вот – во тьме без единого скрипа открылась входная дверь и вошел слуга с большим подносом фруктов. Точнее служанка. Красивая. Во всяком случае ее силуэт выглядел довольно притягательно.

Поставила поднос.