Государь Руси

Ярослав отчетливо понимал, что вода – это жизнь. Плохая вода – жизнь недолгая и мучительная. Поэтому кроме повозок-бочек построил и передвижные фильтры, и специализированные полевые кухни с большими котлами для кипячения воды на марше.

Из-за чего, вкупе со строгим соблюдением правил гигиены, марш оказался в целом спокойным. А «боевой понос», характерный для большинства военных мероприятий эпохи, обходил их стороной. Да и количество копытных созданий в обозе оказалось очень скромным из-за правильной организации обоза и применения вполне современного вида фургонов, построенных под руководством Ярослава. Он ведь в Новом Риме очень тесно сотрудничал с ремесленниками, когда «рожал» стандартный войсковой фургон. И много чего знал, понимал и осознавал в этом деле. А потому мог вполне доходчиво объяснить заказ местным плотникам и кузнецам.

И вот – 3 марта, в полудне пути, когда Иерусалим уже маячил на горизонте, Ярославу пришлось столкнуться с армией арабских шейхов. Должно было получиться неожиданно. Однако, используя правильную систему охранения с дозорами и подвижными заставами удалось избежать внезапности нападения. И когда авангард арабов в виде легкой конницы перевалил через ближайший холм, ордер армии был уже готов к бою. Повозки сведены воедино в качестве полевых укреплений. А все бойцы занимали свои места с оружием наизготовку.

Поняв, что с наскока атаковать не выйдет, арабские войска стали накапливаться. Как и в битве при Александрии они оказались преимущественно пешими. Да, довольно славная легковооруженная конница присутствовала. Но в целом, основу их вооруженных сил составляла легкая пехота. Как, впрочем, и в VII веке, во время их знаменитых завоеваний.

Ближе к вечеру, когда арабы завершили накопление, пришел черед для переговоров.

— Уходите! — были первыми словами предводителя арабской армии.

— Согласен, — кивнул Ярослав, — уходите. Этот город – наша добыча.

— Халиф и его оплот в Иерусалиме под нашей защитой, — нахмурив брови, произнес шейх. — Мы не желаем с тобой воевать. Но не отступимся.

— Тогда зачем ты пришел? — наигранно удивился наш герой. — Иерусалим уже обещан мною патриарху. Если армии, держащие халифа в заложниках, добровольно отойдут из Иерусалима и покинут Иудею, то я не стану с ними воевать. Моя цель – не война. Моя цель – возвращение империи утерянного.

— Империи, — скривился шейх. Ибо для мусульман тех лет Византия помещалась в Дар-аль-Карб – в «Дом войны», с которым война должна была возобновляться при любой возможности. А мир, если и заключался, то временный. Для ислама империя была лютым, непримиримым злом, которое должно было быть уничтожено. А тут такие слова…

— Да, империи. Ибо нет более совершенной формы правления на бренной земле, чем империя.

— Как ты смеешь такое говорить?! — взвился другой переговорщик.

— Как ты смеешь разевать рот, чтобы оскорблять меня? — с милой улыбкой, возразил Ярослав. — Или не твоя цель – предотвратить битву в которой у вас нет шансов победить?

— Нас много, — мрачно заметил шейх-предводитель.

— В Александрии вас тоже было больше. И что? Обе армии разбиты и Египет более вам не принадлежит. Думаете, что здесь будет как-то иначе?

— Там твоим воинам помогали стены.

— Ты там был?

— Нет.

— Тогда почем тебе знать, что именно помогало моим воинам? Или ты думаешь, что я зря принес в жертву Аресу всех пленных?

Шейх напрягся.

Он хоть и был мусульманином, но был хорошо знаком с языческим пантеоном семитов, который все еще практиковался в отдельных племенах. Также он знал, что семиты отождествляли греческого Ареса со своим Баалом, для которого были характерны жертвоприношения. Во всяком случае, знаменитая Геенна огненная под Иерусалимом – это как раз было место, где совершались жертвоприношения Баалу. Иными словами, Ярослав от этих слов выступил в глазах шейха адептом Баала, который находился возле его места силы.

Хуже того – Баал откликался на зов своего адепта, принося ему победу за победой. Одна кровавее другой. О том, что Ярослав учинил в Волго-Донской степи шейх уже знал. И теперь эта выходка консула Нового Рима предстала в глазах шейха совсем иначе. Теперь это была однозначная жертва Баалу. Огромная, массовая жертва, которая без всякого сомнения его очень сильно укрепила.

Побледневший шейх сглотнул предательски подошедший к его горлу комок. Вытер пот со лба. И чуть дрожащим голосом произнес:

— Если ты не желаешь отступить, то я вынужден тебя атаковать.

— Твой выбор. Твоя судьба.

— Что?

— Я говорю, что путь до той звезды, что светит ярче остальных, смертью нам грозит, но дело того стоит. Один – бог войны – услышит в небе звон клинков стальных. Буря, лютый шторм нас только раззадорят[6]. Атакуй. Давай развлечем Высшие силы кровью. Они любят на нее смотреть.

— Ты безумен, — покачав головой, произнес шейх с молчаливого согласия остальных участников арабской делегации.