Государь Руси

— Потому что я имел с ним приватный разговор. И он об этом прямо сказал. Каролингов же он попросту считает узурпаторами. Да и, если ты сам глянешь, их держава рассыпалась едва умер ее основатель. Какая же это корона Запада? Где сенат? Где легионы?

— Я не верю ему.

— Ты можешь ему не верить. Но ты поможешь ему. Хотя, признаться, у меня нет оснований считать Василия лгуном. Просто потому, что он ни разу не был уличен в таком нехитром деле. Он всегда старается говорить правду. Пусть и не всю. Пусть и выборочно. Но никогда явно и прямо не врет.

— Никогда не поздно начать.

— Все так. Но я тебя предупредил. Если станешь ему мешать, то я выступлю с твоим осуждением. И остальные патриархи Пентархии тоже.

— Боже! Им-то это зачем?

— Ивар – самый умный и опасный из братьев. И сидит он так удачно, что, если его оттуда не увести, он все на уши поставит, сорвав торговлю. А она только-только начала налаживаться.

— А у меня, значит, этого безумца нормально держать?

— Не спеши с выводами. Если Василий стремится взять для него Уэссекс, то, значит, ему это зачем-то нужно.

— И что?

— Это означает, друг мой, что он готовит вторжение в Испанию. Без лояльности Уэссекса этого сделать невозможно.

— Почему же он просто не послал послов?

— Откуда мне знать? Видимо есть причины. Василий без причин ничего не делает. И, как правило, любое дело его разом решает много проблем. Не все из которых на виду. Например, среди прочего он пытается взять под контроль и успокоить бурю Севера. Норманны представляют огромную угрозу для всего христианского мира. А что делает он? Использует их. Направляя и управляя. И, поверь мне, умиротворяя. Фотий писал, что в новые норманнские графства идет целый поток добровольцев с севера. То есть, на местах остаются только спокойные и мирные.

— Слишком смелое предположение, — покачал головой архиепископ.

— Это не предположение. Это его слова. И я тебя настоятельно прошу – сделай все от тебя зависящее, чтобы Василий если и не всех христиан, то хотя бы наш латинский обряд не считал врагами. Это ОЧЕНЬ важно…

* * *

В то же самое время в Саркел прибыла делегация из Иудеи. Во главе с уважаемым раввином.

— Вас верно небеса послали! — воскликнул каган.

— Так и есть, — кивнул раввин. — На все воля Божья. Не пожелай Он – мы бы не прибыли к тебе. Но мы не ожидали такой радости от воссоединения.

— О! — вознес руки к небесам Захария. — Вы бы знали, что верным иудеям пришлось испытать за последние годы. Непрерывная череда войн. И как итог – вассальная зависимость от язычника.

— От язычника? От кого это?

— От Ярослава! Хотя ромейцы его зовут Василием. Но как по мне, так языческое имя ему ближе и лучше отражает его поганую суть, одержимую войной и смертоубийством. Но да вы и сами это хорошо увидели во время Иерусалимской резни. Сколько наших в тот день пало?

— Ты верно не в курсе, что Василий был вынужден пойти на змеиную сделку с халифом, чтобы эту бойню прекратить.

— Ой… — отмахнулся Захария. — Это все болтовня. Он умеет себя подать и ввести в заблуждения всех вокруг.

— Слова о подвигах Василия донесли нам верные люди. Как и о том, что его легион остановил взбесившихся от крови северных варваров. С трудом, но остановил. Из-за чего в Иерусалиме вообще хоть кто-то выжил.

— И вы этому верите? — устало вздохнул каган.

— У меня нет оснований сомневаться в этих словах.

— Вы слишком доверчивы. Он на моих глазах сжег несколько десятков тысяч людей. Ни в чем неповинных людей.

— Насколько я знаю, он был вынужден пойти на этот шаг.

— Сначала он меня пытался заставить перейти Дон и вырезать их, чтобы навести ужас на Великую степь. Однако я отказался. В этом поступке нет чести. Я хотел отправить к ним послов и подчинить своей власти.

— После того, как Василий разбил их воинов?

— Да. Но война – это то, чем он живет. Одержимый безумец. Он дня не может прожить без крови. Поговаривают, что жрецы Перуна ему подыскивают рабов, которых он ради увлечения убивает. Ищут специально воинов. Но кто выстоит против такого любимца демонов, как он?

— Разве не он спас тебя?

— Но как это сделал! Теперь я его должник и обязан ему службой.

— Ты стоял на пороге смерти. В твой дом пришли враги, которые бы не пожалели ни взрослых, ни детей. Они бы вырубили всех, кто выше тележного колеса. Ибо им нужны пастбища для своих детей и пропитание для своих жен. Он пришел к тебе. Разбил этих захватчиков, спасая тебя и твоих людей от верной смерти. А потом вернул твоим стадам пастбища между Доном и Волгой. За что ты поклялся ему в вассальной верности. И ты считаешь это не справедливым? Я правильно тебя понял?

— Нет, конечно нет.

— В чем же я ошибся?

— Никто не собирался нас убивать. С нами вели переговоры и хотели договориться.

— Как же? Предлагая сменить веру?

— Хм. Нет. Принять вассальную клятву от Хорезма.

— И чем же она бы отличалась от той, что ты дал Василию?

— Тем, что Хорезм не устраивал бойню мирных людей, которые могли бы пойти мне под руку.