Государево дело

– Я! – вышел вперед Федька.

– А эти кто?

– Так написано же, «со товарищи»!

– Ага. Понятно, господин стольник. Не прикажете ли проводить к воеводе?

– Нет, служивый, – помотал я головой, ответив за Федьку. – Скажи лучше, в городе ли сейчас думный дьяк Рюмин?

– Здесь, кормилец, где же ему еще быть, – угодливо закивал выскочивший вперед подьячий, сообразивший, кто на самом деле тут главный. – Уж кой день у князя Мезецкого гостит.

– Вот паразит, – покачал я головой.

Дело в том, что еще месяц назад фактический глава моего дипломатического ведомства отправился в Стокгольм к королю Густаву Адольфу с одним деликатным поручением, которое никому, кроме него, доверить было нельзя. Собственно говоря, людей, способных представлять меня при иностранных дворах, вообще было немного. Что бояре, что дьяки за редким исключением не знают иностранных языков и западного этикета, а потому могут отчебучить такое, что потом десять лет не расхлебаешь. Так что Климу пока что приходится отдуваться самому, по крайней мере до той поры, пока не отучатся в Ростокском университете первые наши студенты. Вот из них со временем, я надеюсь, выйдут наши отечественные дипломаты. Можно было, конечно, набрать оных и из моих мекленбургских подданных, благо в охотниках недостатка нет, но я пока что опасаюсь. Эдак можно всю внешнюю политику в чужие руки отдать!

– Все-таки к воеводе придется сходить, – вздохнул я.

– Изволь, я провожу, – снова предложил мытарь, но я отказался от его услуг.

– Не надо, я не заблужусь. Ты лучше, мил друг, здесь останься и расскажи вот этому доброму человеку, какие такие долги у Антипа перед государевой казной образовались и как это вообще возможно – чай, у мытаря не своя лавочка?!

– Да что же это, милостивец?.. – струхнул подьячий, но я не стал его слушать, а решительно шагнул к стрельцам.

– А если заплутаю, меня служивые проводят. Правда?

– Как прикажешь, господин.

– Вот и славно. Тогда можно идти. Федор, а ты что столбеешь? Тут на черкесскую девку никто не похож, так что двигай за мной, пока Корнилий занят.

– Ну уж нет, – решительно возразил Михальский. – Я с тобой, а то мало ли. Допросить и без меня смогут, дело нехитрое.

– Тоже верно, только смотри, чтобы твои варнаки человека не покалечили раньше времени.

– Помилуйте, Богом клянусь, не виноватый я! – завопил чиновник, но его никто не стал слушать.

Пока шли до воеводских палат, я успел как следует осмотреть окрестности, прицениться к товару у здешних торговцев, подмигнуть паре встречных молодух и вообще с пользой провел время. Внешне Новгород со времен шведской оккупации переменился не сильно, и я с радостью узнавал знакомые места. Вот в этой корчме мы как-то крепко подгуляли с братьями фон Гершов, а в той стороне я впервые встретился с молодым шотландцем Лермонтом.

– А что, служивые, дом, в котором государь прежде жил, цел еще?

– А чего ему сделается, – пожал плечами сиплый стрелец. – Там теперь эта, как ее… фактория купцов из неметчины.

– Людей, что в нем в ту пору жили, верно, и не осталось никого?

– Да где там! Уж сколько годов прошло…

– Холопка там государева жила, – вставил отмалчивавшийся до сих пор второй стрелец. – Ух и красивая женка, и нраву бойкого. Говорят, даже воеводу свейского не боялась.

– Верно, – важно кивнул первый. – Только как государевы люди ушли к ополчению, так и она пропала. Яшка, не помнишь, как ее звали?

– Настей, – отозвался тот, невольно разбередив мою давнюю рану.

Да, именно в этом тереме мы с ней и жили, после того как я отбил ее у разбойников. Она никогда не говорила, как попала к ним, а я не спрашивал. Судя по воспитанию и поведению, девушка была из хорошей семьи, может быть, даже дочь какого-нибудь дворянина или купца, а вот что с ними случилось… Смута по многим будто жерновами прошлась и родных Насти перемолола, а потом и ее. Даже я не смог защитить…

– Ну вот и пришли, – сказал Яков и, подойдя к крепким воротам из толстых, грубо отесанных лесин, стал стучать в них древком бердыша.

– Кто шумит? – раздался со двора недовольный голос привратника.

– Открывай! – решительно велел стрелец. – Царев ближний стольник с государевым повелением к воеводе.

– Сейчас-сейчас, – засуетились с той стороны, и послышался грохот засова, после чего ворота со скрипом отворились.

– Тебе вроде про повеление от государя никто ничего не говорил? – подозрительно спросил я у Якова.

– Ну раз ты пришел, стало быть, повелишь, – без улыбки ответил служивый.

– Узнал?

– Приходилось видеть. Я еще при князе Одоевском Иване Никитиче служить начал, а ты, Иван Федорович, к нему часто захаживал.

– И что же не сказал никому?

– Уж коли ты сам себя объявить не захотел – видать, такая твоя воля!

– Молодец! Что же ты такой разумный и до сих пор не десятник?

– Коли пожалуешь, так и буду.

– Ладно, покараульте здесь покуда, у меня к воеводе и к его гостю дело неотложное.

Договорив, я решительно шагнул внутрь, а за мной следом двинулись Панин с Михальским, оставив стрельцов снаружи.

– Яшка, это кто был?.. – потрясенно спросил у товарища сиплый.

– Да так, знакомец, – с легкой усмешкой отвечал ему будущий начальный человек.