Государево кабацкое дело. Очерки питейной политики и традиций в России

Челышеву и поддерживавшим его депутатам удалось добиться создания специальной парламентской комиссии по борьбе с пьянством во главе с епископом Гомельским Митрофаном. Эта комиссия стремилась обратить «внимание руководителей финансовой политики, а также и частных лиц, на приближение момента введения более радикальных мер в интересах народного отрезвления, дабы устранить тем самым поводы и основания к расчетам, исходящим из наблюдавшегося до сих пор роста питейного дела».

Вместе с тем, эта и другие комиссии, создаваемые на разных уровнях для выработки мер по борьбе с пьянством, признавая необходимость решительных мер, были убеждены в том, что их немедленное осуществление не даст желаемых результатов и может даже «поколебать государственный бюджет» и внести замешательство в хозяйственные расчеты заинтересованных кругов. Тем не менее, думская комиссия в итоге подготовила законопроект «Об изменениях и дополнениях некоторых, относящихся к продаже крепких напитков, постановлений». После длительных обсуждений он был утвержден Думой в 1911 г. и поступил в Государственный Совет, но до самого начала войны так и не получил силу закона, хотя «трезвенная» печать отмечала, что в ходе обсуждения

Дума отгрызла у законопроекта ограничения, нарушавшие интересы виноделов и пивоваров»^{407}.

Новый законопроект предусматривал право волостных и сельских крестьянских обществ и городских дум принимать решение о запрете на продажу водки на своей территории. Не разрешалась торговля спиртным в буфетах государственных учреждений и других общественных местах, а в лавках — по субботам и предпраздничным дням после 14 часов. Кроме того, предусматривалось понижение крепости водки до 37°, прекращение ее розлива в мелкую посуду. Размер жалованья продавцов теперь не должен был зависеть от объема проданного спиртного. Впервые предполагалось ввести в школах обязательное «сообщение сведений о вреде алкоголизма»^{408}.

Подготовка этого закона была использована Николаем II в январе 1914 г. для смещения неугодного премьера и одновременно министра финансов В. Н. Коковцова, убежденного сторонника казенной монополии и сохранения питейного дела в руках своего ведомства. Против слишком самостоятельного чиновника действовали царица, Распутин и сам отец винной монополии Витте, взявший теперь на вооружение лозунг трезвости. Преемник Коковцова П. Л. Барк получил царский рескрипт, где говорилось о невозможности строить обогащение казны на народном пороке и необходимости переустройства финансовой системы «на началах развития производительных сил страны и упрочения народной трезвости»^{409}.

В итоге расплывчатые формулировки высочайших указаний нашли воплощение в циркуляре управляющего Министерства финансов местным акцизным органам, которым предлагалось учитывать мнение земств и городских дум о целесообразности открытия новых винных лавок и энергичнее преследовать тайное винокурение: выдавать «сидельцам» награды за его обнаружение^{410}.

Смена министров на практике никак не повлияла на динамику питейного дохода, и в 1914 г. предполагалось собрать сумму, намного превосходящую прошлогоднюю, в том числе и за счет нового повышения продажной цены обыкновенного вина — с 8 руб. 40 к. до 12 руб. и столового вина — с 10 руб. до 16 руб. за ведро. Новый премьер И. Л. Горемыкин высказывался вполне откровенно по поводу намерения изменить правительственный курс: «Все это чепуха, одни громкие слова, которые не получат никакого применения; государь поверил тому, что ему наговорили, очень скоро забудет об этом новом курсе, и все пойдет по-старому».