Государево кабацкое дело. Очерки питейной политики и традиций в России

К тому же и сами трезвенники понимали свои задачи по-разному. У руководства движения стояли наиболее радикальные сторонники полной трезвости; во всяком случае, имевшие место попытки агитации на тему «Как нужно культурно выпивать» Обществом пресекались как идейно вредные^{519}. Ю. Ларин и его единомышленники предполагали достичь полного искоренения алкоголизма менее, чем за десять лет^{520}. Но тем самым подрывалась массовая база движения, поскольку далеко не все его потенциальные сторонники были способны отказаться от рюмки вина за праздничным столом. Не удалось сделать ОБСА и массовой молодежной организацией, не утвердилось оно и в деревне; это признавали сами трезвенники на I областном съезде Московского ОБСА в 1930 г.

Сравнивая кампанию 1928–1931 гг. с антиалкогольным движением начала XX в., можно сказать, что ее результаты, несмотря на поддержку государства, оказались довольно скромными. Предпочтение явно отдавалось «штурмовым» методам и поголовному охвату в ущерб длительной черновой работе. Другим коренным недостатком стал к началу 30-х гг. принципиальный отказ от комплексной работы по устранению социальных факторов, порождавших такое сложное явление, как пьянство. Тот же Демьян Бедный главной и единственной причиной объявлял

«…распроклятую нашу старину,
К работе не рьяную,
Темную, пьяную…»

Такой типичный для пропаганды 20-х гг. подход был предельно примитивен, да к тому же принципиально отрицал какую-либо ценность исторического опыта, в том числе и в области борьбы с пьянством. Культурный разрыв эпох наглядно воплощался в лозунгах и политических установках вроде: «Пьющий — враг социалистического строительства» или «Никто не имеет права отравлять свой мозг и мышцы, которые должны работать на общую стройку!» Эти лозунги вообще игнорировали подход к пьянству как к человеческой беде, и необходимость социальной помощи; речь могла идти только о вине несознательных граждан, уклонявшихся от общей стройки.

Однако само Общество к 1931 г. по причинам, о которых еще пойдет речь, потеряло интерес к поискам новых форм и методов работы в своей области. На страницах его издания появились призывы перейти от «узкотрезвеннической агитации» к грандиозной борьбе за переустройство всей сферы быта на принципиально новых началах^{521}. В 1932 г. вместо ОБСА была создана новая организация «За здоровый быт», что фактически означало сворачивание антиалкогольной кампании. Но на самом деле она уже была свернута много раньше.

«Жить стало веселее». ОБСА и ему подобные организации неизбежно столкнулись с целым рядом проблем, решение которых от них не зависело. Деятельность самого Общества финансировалась из резервного фонда Совнаркома^{522} и не требовала больших средств. Провозглашенная им цель неуклонного сокращения душевого потребления водки в СССР на 70 % к 1933 г. должна была привести к сдвигу в экономической политике, серьезно изменить структуру товарооборота в стране и намного увеличить выпуск товаров народного потребления.

Но одновременно в стране развернулась невиданная перестройка: за годы осуществления первого (1929–1933 гг.) и второго (1933–1937 гг.) пятилетних планов произошла форсированная реконструкция народного хозяйства. В промышленности практически был создан заново весь комплекс машиностроения; появились целые современные отрасли: химическая, авиационная, автомобильная, сельскохозяйственных машин. В 30-е гг. появился военно-промышленный комплекс (в 1928 г. он включал 46, а в 1938 г. уже 220 заводов, опытных производств, научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро с 700 тысячами работников), сравнимый по своему потенциалу с английским, французским и германским. Качественное отставание отечественной промышленности было преодолено: СССР стал одной из немногих стран, способных производить любой вид промышленной продукции. Однако первоочередной рост отраслей по выпуску машин и оборудования, ударное строительство предприятий-гигантов происходило при явном невнимании к социальной сфере. Тогдашний председатель высшего хозяйственного органа (ВСНХ СССР) В. В. Куйбышев видел в растущей нехватке ширпотреба как раз преимущество социалистической экономики, поскольку несоответствие между спросом и предложением должно «толкать промышленность на быстрое развитие, оно свидетельствует о росте благосостояния, являясь стимулирующим моментом для индустриализации»^{523}.