Государево кабацкое дело. Очерки питейной политики и традиций в России

Но запрещенные заведения тут же воскресали вновь под новыми названиями; на закуску посетителям, чтоб не нарушать правил, предлагали ломоть хлеба, ржавую селедку или печеное яйцо^{236}.

Однако неудача частичных ограничений питейной свободы подсказывала бóльшую продуктивность всеобщей государственной монополии на спиртное, голоса в пользу которой стали раздаваться с начала 80-х гг. Кроме того, именно казенная промышленность поставляла наиболее качественную продукцию: там уже с 1880 г. была введена горячая очистка винного спирта — ректификация.

В 1884 г. был создан специальный Технический комитет для контроля за производством и качеством водки. В работе комитета вместе с другими видными учеными-химиками (М. Г. Кучеровым, Д. П. Коноваловым, А. А. Вериго) принимал деятельное участие Д. И. Менделеев. В результате его исследований качеств водно-спиртовых смесей был найден точный весовой расчет получения идеальной по своим качествам 40-градусной водочной смеси. Она и была запатентована в 1894 г. российским правительством как русский национальный напиток из хлебного спирта «Московская особая», носящая с тех пор официальное название «водка» (в прежние времена «вино», «хлебное вино», «полугар», «пенник» и т. д.)^{237}.

Утверждение «монопольки». К 1887 г. в Министерстве финансов России был уже готов проект введения государственной монополии, но пришлось ждать еще несколько лет, пока энергичный министр С. Ю. Витте не добился ее утверждения (видимо, по этой причине благодарные потомки с курского ликеро-водочного завода выпустили к 100-летнему юбилею реформы новый сорт водки «Граф Витте»). «Никакие меры в прежнем направлении, — выступал он на заседании Государственного Совета, — не могут привести к упорядочению питейного дела, ибо дело это, как оно ныне поставлено, содержит в себе непримиримые противоречия. Свобода кабацкого промысла несовместима с значением в государственном и народном хозяйстве вина, составляющего предмет сего промысла. Интересы фиска и народного здравия требуют правильного развития потребления вина и уничтожения злоупотреблений в потреблении этого продукта. Но свободный промысел, в лице кабатчика, очевидно не может в какой бы то ни было степени удовлетворить этому последнему условию. Кабатчики заинтересованы только в том, чтобы в данное время народ выпил возможно больше, и не только с тою целью, чтобы таким образом продать в данный момент большее количество вина, но в особенности для того, чтобы обезумленное и надорванное население превратить в своих рабов».

Сопротивление было отчаянным. Сам Витте впоследствии писал в воспоминаниях, что его противники «нашли себе пути к великому князю, весьма благороднейшему, почтеннейшему, но далекому от всяких житейских дел, ныне покойному Владимиру Александровичу, дяде императора. Великого князя уверили, что в тот день, когда я введу монополию в Петербурге, произойдут в городе волнения, которые могут иметь кровавые последствия. В течение всего моего управления питейная монополия по завету покойного императора Александра III имела главным образом в виду возможное уменьшение пьянства»^{238}. Все же министр финансов, имевший за спиной поддержку самого императора, сумел провести реформу в жизнь.

По новому «Положению о казенной продаже питей» сохранялись как государственные, так и частные винокуренные заводы. Открытие новых предприятий отрасли или увеличение размеров винокурения на старых заводах могло происходить только с разрешения министра финансов, по соглашению с министрами земледелия и государственных имуществ.