Государево кабацкое дело. Очерки питейной политики и традиций в России

«В «Метрополе». За столиками вся заводская плутократия московского промышленного района. Здесь не только Москва, здесь Шуя, Серпухов, Подольск, Коломна, Иваново-Вознесенск. Умопомрачающие туалеты, безумные брильянты точно вступили в этот вечер здесь в состязание. Вино льется рекой. Крики, хохот, шум от различных игрушек обратили ресторан в какой-то содом…

В «Новом Петергофе». В 12 часов, после гимна, зал преображается… Один толстяк надевает на себя абажур от электрической лампочки. А публика восторженно рукоплещет. Толстяк сваливается со стула…

«Билло». Не успели встретить новый год, а у «Билло» уже «выставляют» кого-то. Солидный господин в бумажном колпаке и такой же кофточке, оклеенной бахромой, что-то бессвязно говорит, стоя на стуле. В заключение громкое «кукареку», и почтенный господин, взмахнув «крыльями», летит под стол…В другом углу почтенная фрау поет шансонетку и канканирует.

У «Мартьяныча». …Кто-то подает дурной пример, срывая украшения с елки для своей дамы. Это послужило началом: почти в мгновение украшения со всех елок переселяются на головы дам.

«Аполло». В новом кафе-шантане рекой льется шампанское. Счета растут баснословно. Встреча нового года проходит если не с помпой, то с шиком»^{300}.

Средние слои городского населения — мещане, чиновники, служащие, купцы, лица свободных профессий — также стремились подражать «господам» в еде, манерах и одежде, что требовало немалых расходов. Ускорение ритма жизни в больших городах вызвало во второй половине XIX в. «беглую» форму застолья: в ресторанах появились специальные буфетные комнаты — нынешние бары. Там можно было наскоро выпить пару рюмок водки с доступной по цене «закусочкой»: впервые появившимися бутербродами, кильками в масле, селедкой^{301}.

На таких посетителей были рассчитаны относительно недорогие рестораны второго разряда и трактиры с русской кухней, где к столу подавали чаще всего водку и обязательно в запечатанной посуде, чтобы покупатель не сомневался в ее качестве. В. А. Гиляровский вспоминал, что в старой Москве «трактир был первой вещью». Он заменял и биржу для коммерсантов, и столовую для одиноких, и разгул для всех — от миллионера до босяка. Атмосфера многих подобных заведений, как и культура их посетителей, далеко не всегда располагала к спокойному отдыху:

«Эй, болван, собачий сын!
Подойди сюда, скотина!
Живо водки нам графин
Да салат из осетрины!» —

такой видел свою повседневную работу безвестный поэт-официант в журнале «Человек», издававшемся в 1911 г. Обществом работников трактирного промысла^{302}.

В ресторан или трактир нередко приходили «гулять», что обычно оборачивалось заурядной дракой, битьем зеркал или купанием прислуги в бассейне. Безответные официанты и «половые» обязаны были беспрекословно выполнять любые требования разошедшихся гостей; щедрым и постоянным клиентам на праздники посылали специальные поздравительные карточки с приветствиями, а то и с описаниями гульбы:

«Убрался долой графин,
И пошло на счет все вин.
Пили все, кто сколько мог,
И пришли в большой восторг».