Государевы служилые люди. Происхождение русского дворянства

Невысокая служебная должность сама по себе, как указано выше, не уменьшала чести по строгой теории местничества; уменьшить ее могла только совместная служба с представителем менее честного рода. Несмотря на это, уже с XVI века распространяется взгляд на унизительность для знатного человека некоторых должностей самих по себе. Считалась низкой, невместной служба в городничих, в городовых приказчиках, позднее (в половине XVII века) – в посольских гонцах, в различных стрелецких чинах, в ротмистрах и так далее. Правительство всегда старалось установить принцип, что всякая царская служба честна; но ответчик редко пользовался этим принципом для своей защиты: он отбивался скорее тем, что в таких службах служили не его родственники, но однофамильцы, до которых ему и дела нет, или же родственники слишком отдаленные. Иногда лица, которым ставили в укор службу их отцов в городничих, старались возвысить значение этой должности; князь Пожарский доказывал, что городничие в XVI веке бывали вместо осадных голов. Юрий Пильемов, когда князь Лыков утягивал его низкой службой отца в городничих, отвечал: «А в Полоцку были городничие, и на них и воеводы под руку глядели[117], а иные большие роды были и в городовых приказчиках, а ныне царской милостью взысканы те же роды и в боярах; все то делается Божиим милосердием да государевым призрением, велик и мал живет государевым жалованьем»[118].

3

«Велик и мал живет государевым жалованьем»; в этих словах обиженного отеческой службой человека выразилась новая точка зрения, чуждая местничеству. По главному основанию местничества государь жалует не великого и малого по произволу, но должен жаловать каждого по отечеству, то есть сообразно со службой отцов. «Бояр своих и вельмож пожалуй и береги их по отечеству», – говорили митрополиты царям при венчании на царство.

Боярство удержалось при Михаиле Феодоровиче на высших местах и с прежней энергией охраняло привилегированное свое положение посредством непрестанных местнических счетов. Судя по сохранившимся разрядам, ни в одно царствование не было такого множества местнических споров (до 400), как при Михаиле Феодоровиче. Из этих же источников видно, говорит проф. Маркевич, что, как во время правления одного царя Михаила, так и при патриархе Филарете, правительство постоянно считалось с местническими притязаниями бояр, относясь к ним, как к обычному, неизбежному явлению, и только старалось несколько умерить их вред. Наказания за неправильные притязания, необоснованное сопротивление назначениям правительства присуждались обычные: выговоры, тюрьма, «выдача головою»; только два раза правительство приняло особые меры строгости: наказало боярина князя Голицына ссылкой в Пермь за упорное местничество на первом царском бракосочетании и Волынского в 1632 году – ссылкой в Казань.

Для предупреждения стычек правительство нередко приказывало придворным людям «быть без мест», как например, во время венчания Михаила Феодоровича на царство, на обеих свадьбах царя и во время встречи королевича Вольдемара. Предписывалось также неоднократно «быть без мест» полковым воеводам, когда угрожали внешние враги, «крымские и ногайские люди». Когда ожидалось вторжение польского королевича Владислава с гетманом Сагайдачным, в 1618 году, принята была чрезвычайная мера того же рода: велено было всем чинам у всех государевых дел «быть без мест» впредь по 1620 год.

Сословно-оборонительное значение местничества, сохранившееся в XVII веке, ясно видно из любопытных местнических дел князя Дмитрия Пожарского. Бояре, гордые отеческой службой, не уступали ни шагу этому знаменитому предводителю земского ополчения 1612 года, члену захудавшего рода. «Никакая заслуга отечеству не могла возвысить лица перед судом местничества; Пожарского – спасителя России, – говорит Валуев, – могла отстоять от непрестанного ряда челобитий лишь одна неизменная благодарность царя Михаила Феодоровича, который при этом должен был прибегать к искусным обходам местнических правил. Но и милость царская не могла защитить Пожарского, возведенного ей в высшую против его отечества честь, перед Салтыковым, одним из высших членов местнической лествицы, и должна была уступить требованиям местничества в выдаче Пожарского головой».