Государи и кочевники. Перелом

Мгебров так многозначительно посмотрел на Надю, словно отправлял ее в бой. Надя прошла к столу. Сердце ее забилось учащенно, дыхание стало прерывистым. Давно уже так не волновалась. И заговорила не своим голосом:

— Прежде всего… Не пейте сырой воды!

— А мы ее и не пьем! — донеслось со скамьи. — Мы вино пьем. Говорят, кто вино пьет, того никакая зараза не берет.

Сидящие дружно засмеялись. Мгебров начал призывать публику к порядку. Сначала словами, а затем постучал карандашом по графину.

— А в графине-то вода кипяченая? — спросили из первого ряда.

— Отставить разговорчики! — прикрикнул Мгебров.

— Оспа… — вновь обрела голос Надя. — И особенно черная оспа — болезнь очень опасная. Переносится она ветром. С завтрашнего дня начинаем всему населению города прививки… На железной дороге — тоже. А сейчас, во избежание неприятностей, советую вам расходиться по домам.

Ошарашенный страхом, рабочий люд хлынул к своим баракам.

XXV

На рассвете у входа в ущелье затрещали выстрелы и полетели вверх ракеты: это лабинцы возвращали назад кочевников, перепуганных налетевшей смертью и рвавшихся к городу. В крепости и вокруг нее дехкане зажгли костры, отгоняя черным дымом "ангела смерти". Жители Кизыл-Арвата робко топтались у бараков или совсем не выходили во двор, занавесив окна одеялами. Начальник участка все-таки не устоял перед искушением сбежать подальше от оспы: сел в паровоз и отбыл к Михайловскому заливу. Железнодорожники, работавшие вблизи города, последовали его примеру. Их городок на колесах откатился к морю и затаился у Балханских гор.

Сестры милосердия, повара и вся иная госпитальная прислуга повязали на лицо марлевые салфетки. Петин запряг верблюда в арбу и погрузил на нее бак с карболкой. Были приготовлены в дорогу фургоны. Врач Самарин объявил, чтобы медики были начеку: как только привезут вакцину, медперсонал выедет в ущелье, к месту очага болезни. Сам он, закрывшись в кабинете, никого к себе не подпускал. Сестры милосердия переговаривались: может, уже температура у начальника, помочь бы ему надо, а он заперся на ключ.

Самарин между тем сидел в кабинете за столом. Глаза у него были воспалены. Время от времени он заговаривал сам с собой, наливал в стакан из фляги медицинского спирта и пил, не закусывая. Если б не запах спирта из докторского кабинета, никто бы и не узнал о его состоянии. Первым начал принюхиваться Петин и догадался: "Врач отгоняет опасную заразу". Принялись стучаться к нему в дверь. Сначала он не отвечал, а потом начал просить, чтобы оставили его в покое и дали спокойно умереть.

— Господин Самарин! — окликнула его Надя. — Что за метод лечения вы избрали? Не лучше ли сделать прививку?

— Поздно, Надежда Сергеевна! — громко и возбужденно отвечал он из-за двери. — Если микроб попал в организм, никакая прививка не поможет. Единственное средство — чистейший медицинский спирт, и я его применяю… Идите по дворам, не сидите сложа руки. Население надо готовить к прививкам!

Немного позднее, когда постучались к нему, Самарин не ответил. Заглянули в окно и увидели его спящим: спал он, уронив голову на стол и раскинув по всему столу руки.

Вакцину привезли на другой день. Медички тотчас приступили к делу: пошли по домам. В Лабинском полку прививал оспу полковой фельдшер. Самарина опять потревожили, решили во что бы то ни стало и ему сделать прививку. Очнувшись от долгого тяжелого сна, он вновь наполнил стакан, выпил, встряхнул головой и подчеркнуто твердой походкой вышел из кабинета.

— Всех на борт! — скомандовал лихо. — Запрягайте коней и садитесь в повозки, пойдем на печенегов! Кто мне никому не подходить, кроме бравого канонира Петина!

Петин вывел лошадей из конюшни, подвел кобылу к начальнику, помог ему сесть в седло и сам вскочил на коня.

— Надежда Сергеевна! Где она? Ах, вы здесь! Очень приятно. Следуйте за мной. Пункт назначения — ущелье, аул Чопан-ата. Берите всех… Поваров тоже!

— Хорошо, хорошо, господин начальник, — торопливо согласилась Надя и, отойдя к повозкам, в какой уж раз недоуменно пожала плечами: — Боже мой, что с ним творится! Он совершенно пьян.

Три фургона, телеги и арба с карболкой потянулись через железную дорогу к мрачным отрогам гор. Солнце уже село. Темнота наступающей ночи быстро охватила небо над горами и пустыней, и одна за другой появлялись на небе звезды. Ночь повеяла холодом. Казалось, он выползал из каменных скал. В темноте по всему ущелью — и в низине, и высоко в горах — горели костры.

Ночная прохлада отрезвила госпитального начальника. Сначала он куражился, всячески демонстрируя свое пренебрежение к смерти. Выкрикивал лихо и задиристо:

— Все умрем! Всему миру придет смерть. Вся лишь разница — один умрет сегодня, другой — завтра! Так давайте же не будем унывать!

Потом тихонько запел какую-то заунывную песню. И Петин тихонько принялся одергивать его:

— Ваше благородие, неловко петь-то, когда кругом гуляет смерть. Услышит, что над ней издеваются, что не уважают ее, возьмет да и накинется на нас.

— Не накинется… Это только суеверных она страшит, а меня, брат ты мой, так просто не возьмешь!