Снабженный папскою грамотою Павел (с самых юных лет привыкший странствовать по свету с бoльшим счастьем, нежели выгодою), несмотря на то, что был уже дряхл и страдал застарелою каменною болезнью, скоро и благополучно прибыл в Москву, где очень благосклонно принят был Василием. Пробыв при дворе его два месяца и не находя силы свои достаточными для перенесения трудностей предполагаемого им пути, он бросил все виды свои на индийскую торговлю и мечтательные свои планы и возвратился в сопровождении Московского посла Димитрия в Рим, где все полагали, что он не успел еще добраться до Москвы.
Папа приказал отвести Димитрию покои в великолепнейшей части Ватиканского дворца, где раззолоченные потолки, изящной работы обои и постели, покрытые шелковыми тканями, долженствовали удивить взоры Московского посла, облеченного, по приказанию Его Святейшества, также в шелковые одежды. Франциск Херегат, епископ Апрушинский, несколько уже раз отправлявший важную должность посланника в отдаленных странах и заочно известный Димитрию по рассказам Павла, должен был, по повелению папы, везде сопутствовать Московскому послу и показывать ему церковные драгоценности и редкости Рима. Отдохнув несколько дней и смыв с себя грязь, накопившуюся от продолжительного и трудного пути, Димитрий в великолепной национальной одежде представлен был папе и, преклонив пред ним по обыкновению колена[327]
, поднес от своего имени и от имени царя дары, состоящие из собольих мехов, и вручил Его Святейшеству от Василия следующую грамоту, предварительно переведенную на латинский язык самим Димитрием, а потом и толмачом иллирийцем Николаем Сикценским.Папе Клименту, пастырю и учителю Римской церкви, великий государь Василий, Божиею милостию царь и обладатель всея Руси, великий князь Володимерский, Московский, Новгородский, Псковский, Смоленский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и проч. Государь и великий князь Новгорода Низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Ржевский, Бельский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский и проч. Прислали вы к нам капитана Павла, гражданина генуэзского, с грамотою, в которой убеждаете нас в соединении с вами и другими государями христианскими действовать советом и силою против врагов христианства; чинить обоюдно, как вашим, так и нашим послам, свободный и беспрепятственный пропуск и по взаимной приязни извещать друг друга о здравии нашем и состоянии дел государственных. Мы же, при всеблагой помощи Божией, доселе ратовав неленостно и постоянно против нечестивых врагов Христовой веры, готовы и впредь воевать с ними. Равномерно готовы мы жить в добром согласии с другими государями христианскими и давать свободный пропуск их подданным в нашем царстве. Чего ради и посылаем к вам Димитрия Герасимова, нашего человека, с сею нашею грамотою; Павла же капитана отсылаем обратно. Но вы в скором времени отпустите Димитрия и повелите проводить его здравым и невредимым до наших границ. Мы же с своей стороны обещаем поступить таким же образом, если вы пришлете к нам с Димитрием посла вашего, желая словесно и письменно известить нас о делах государственных, дабы, сообразив желания всех христиан, мы могли действовать с нашей стороны приличнейшим образом. Дано в царствование наше, в город Москве, в лето от сотворения мира семь тысяч тридцать третье (7033 или 1525), апреля третьего дня.
Полагали, что Димитрий, как человек опытный в делах государственных и особенно сведущий в Св. Писании, имеет какие-либо тайные и важные поручения, которые объявит папе на аудиенции словесно. Он в недавнем времени выздоровел от лихорадки, которою долго был одержим от перемены климата, и совершенно восстановил силы свои и прежний цвет лица, так, что, несмотря на шестидесятилетнюю старость, с охотою ходил слушать торжественное служение папы, совершавшееся со всею пышностью, при гармонических звуках музыки, в день св. Космы и Дамиана; был в Сенате в то самое время, когда папа и все придворные чины принимали кардинала Кампеджио, только что возвратившегося из посольства в Венгрию, осматривал святые храмы и с изумлением любовался остатками древнего величия Рима и жалкими остовами прежних зданий. Надлежит полагать, что, по обозрении всего этого, он в скором времени объявит папе желания государя своего и, приняв от Его Святейшества достойные дары, возвратится в Москву с папским легатом епископом Скаренским.
Имя москвитян недавно только стало известно, хотя, впрочем, Лукан и упоминает о мосхах, как о народе, соседственном с сарматами, a Плиний говорит, что они жили при источнике Фазиса, повыше Черного моря, к востоку.