Государственная недостаточность. Сборник интервью

– Юрий Михайлович, может ли писатель быть сегодня вне политики?

– В западной культуре – такие примеры есть. В наших же традициях писатель всегда и социальный, и политический мыслитель. Я думаю, так будет и впредь. Другое дело, что автор должен руководствоваться в работе не политическими пристрастиями, а художественным чутьем. Мне часто говорят, моя публицистика сильно отличается от художественных произведений. Правильно. Задача публициста – убедить людей в чем-то, вложить в них какую-то идею. И здесь без наступательной схематичности не обойтись. А задача художника – понять всех. Даже негодяев.

– Какая проблема для России сегодня наиболее актуальна?

– В России главная проблема сейчас не в жесткости власти, а в ее неэффективности. Авторитарность – это один из идеологических мифов, который сегодня насаждается, и, в частности, извне. У нас идет процесс не столько ужесточения власти, сколько возвращения ей ее естественных функций. И если говорить о свободе слова, то я как главный редактор «Литературной газеты» абсолютно не чувствую на себе давления «сверху». Мы представляем на своих страницах весь спектр мнений, бытующих в обществе, все основные художественные веяния, за исключением откровенного хулиганства или прохиндейства.

– Распад СССР – процесс исторически закономерный?

– Это сложный вопрос. Мне как человеку, родившемуся в советское время, милее большой Советский Союз. К тому же – кто выиграл от развала? Только узкий слой местных элит. И еще. Возьмем страны Прибалтики. Они получили свободу. Но как они ею распорядились? Создали этнократический режим. В сердце Европы часть населения лишена избирательных прав. Это что? Самое настоящее притеснение по национальному признаку. При всех проблемах, которые имелись в Советском Союзе, такого не было и быть не могло. Будущее мне видится так: если Россия выберется из нынешнего кризиса, то я не исключаю, что в евразийское сообщество (в той или иной форме) захотят войти многие народы. Но для этого Россия должна быть экономически процветающей, политически свободной и в военном отношении сильной. А сегодня, пожалуй, только со свободой все обстоит более-менее нормально. Конечно, к примеру, Ходорковский думает иначе. Кстати, «Литературная газета» в середине 90-х принадлежала ему. И ничего хорошего из этого не вышло.

– А что лично для вас значили последние пятнадцать лет?

– В литературном плане они для меня были успешными. У меня вышел пятитомник. В минувшем марте в Театре Сатиры состоялась премьера комедии «Хомо эректус, или Свинг по-русски». Ее театр долго не мог выпустить. Даже актеры поссорились по политическим соображениям. К примеру, один достаточно известный комик, который должен был играть депутата, заявил, что я клевещу на демократию и правозащитное движение. Депутат, по пьесе, из диссидента превратился во взяточника. Но интересна не только реакция актеров. Накануне раздался звонок из одного «высокого» кабинета с просьбой отменить премьеру и «направить им текст пьесы для вычитки». Оказалось: кто-то доложил, что у меня, мол, пародируется Путин. Но кроме песни «А в чистом поле система «Град». За нами Путин и Сталинград», вставленной режиссером, в спектакле о Путине нет ничего. Ширвиндт резко объяснил, что пьеса раньше была опубликована и ни у кого прежде не возникало никаких вопросов. На этом недоразумения были исчерпаны. Но сам факт показателен. Он воскресил воспоминания о моем дебюте с повестью «ЧП районного масштаба». Ее тоже запрещали и не печатали. Разные времена, но реакция схожая. В чем дело? И я понял, власть никогда не любила сатиры. Сегодня она спокойно смотрит на то, как матерятся на сцене, имитируют половые акты, но как только писатель пытается дать системный сатирический образ времени, власть сразу напрягается. Ведь настоящая сатира дает серьезный социально-нравственный анализ социума… Сейчас «Хомо эректус» идет с большим успехом. Всегда аншлаги. Ее уже поставили в Волгограде. Зритель соскучился по нормальной современной драматургии.

– Кто сегодня положительный герой?

– С положительными героями у меня всегда было тяжело. Меня за это еще при советской власти критиковали. Мои сюжеты сатирические. И, как правило, положительный герой у меня – смех. Как, извините, у Гоголя…

– А как вы пришли в литературу?