Государственная недостаточность

– А зачем обществу нужен писатель? Я уверен, если восстановить литературные передачи по телевидению, вновь будет интерес к литературе у всего общества, вновь возникнет интерес к книжным новинкам.

– Согласен с тобой. Не будем говорить об эстетической функции литературы, о развитии языка. Это аксиома. Любой хороший писатель создает эстетическую норму и развивает родной язык.

В России писатель еще и традиционно указывает путь обществу. Литературное творчество – это постоянное моделирование выбора исторического пути на Руси. Почему серьезного писателя погнали с телевидения? Страну активно загоняли в «зигзаг истории», говоря словами Льва Гумилева. Мы все равно из этого зигзага выйдем и вернемся на свой путь. Но сколько мы потеряем исторического времени? Писатель мешает больному обществу. У любого талантливого писателя есть социальное предвидение. Почему еще так старательно оттесняют литературную молодежь от нашей стержневой литературы, от наших серьезных писателей? Чтобы они ушли в развлекаловку и не обрели дар социального пророчества. Это делается специально. Даже на канале «Культура» нет писателей, кроме такого как Ерофеев. Сейчас культ социально безответственного писателя. Но даже его боятся. Мы его раскрутим, а в нем совесть проснется.

– Литература – это всегда и идеология?

– Конечно. Нельзя развлекаться литературой. Это все равно, что в операционной лихие ребята захотят поиграть в хирурга. Пациент на столе, скальпель в руках, а дальше что?

– Почему ты вдруг увлекся драматургией? Разве мало прозы? Театр мог освоить тебя и как прозаика. Тебе самому захотелось писать пьесы?

– Меня все время уговаривал писать пьесы Владимир Меньшов. «Поверьте мне, у вас такой диалог, что должны получаться пьесы», – говорил он мне. Это первый момент. А второй момент, как с газетой. Когда я видел в театре или же чернуху, где обязательно кого-нибудь насилуют на помойке, или какую-нибудь экспериментальную хренотень, которую пишут современные драматурги в стране, пережившей невиданную катастрофу, социальную, нравственную, историческую, и наш бедный образованный, воспитанный на Чехове зритель вынужден этот бред смотреть, я перед собой поставил задачу: написать такую пьесу, чтобы она была интересна массовому зрителю и в то же время была бы и социальна и нравственна. Сейчас уже пьесы идут в разных городах: и в Москве, и в Ставрополе ставят, и даже в Кишиневе. По просьбе руководителя Театра Сатиры я написал пьесу «Хомо эректус». Назначенный состав актеров переругался между собой на политической почве. Одни говорили: это то, что нам надо. Другие говорили: мы в этой пьесе играть не будем. Это клевета на демократию и либерализм. Они спокойно играли матерщину, всякий разврат на сцене, и вдруг моей пьесы испугались. Спрашиваю одного, отказавшегося играть «совесть русской интеллигенции», он говорит: у постмодернистов все как бы понарошку, а у вас все по-настоящему. Сейчас ставит Житинкин с другим составом актеров, и уже висит афиша о премьере. После трех лет борьбы за спектакль.

– От всей души поздравляю тебя от имени всей газеты «Завтра» с юбилеем. Успехов во всем!

«Завтра», 10 ноября 2004 г.

«Выпивать лучше с друзьями, а спорить – с противниками»

– Вы удачливый писатель, драматург, сценарист, возглавляете «Литературную газету», входите в Президентский совет по культуре. Некоторые могут причислить на этом основании вас к достославному племени «литературных генералов»…

– Бывают удачливые игроки, удачливых писателей не бывает. Когда речь идет о литературе, то правильнее говорить не об удаче, а об успехе. Да, успех иногда бывает случайным и быстро улетучивается вместе с именем недавнего баловня. Мой литературный успех, с вашего позволения, длится уже двадцать лет, с появления в «Юности» повести «ЧП районного масштаба». Полагаю, есть основания для того, чтобы увидеть в этом некоторую закономерность, отличную от выигрыша в литературную лотерею. Кстати, лучшее из написанного мной в эти годы вошло в пятитомник, выпущенный к моему 50-летию издательством «Росмэн».