Государственная недостаточность

Долгожданное событие в мире нашей современной литературы – выход романа Юрия Полякова «Грибной царь». Юрий Михайлович писал его пять лет. Немалый срок, особенно учитывая, с какой скоростью штампуют книги модные ныне писатели. И вот наконец его можно поздравить. Ведь трудно быть одновременно и писателем, и драматургом, и главным редактором «Литературной газеты», а также членом президентского совета по культуре, мужем, отцом и дедом… Однако ему все это удается, причем качественно. И кто после этого скажет, что мужчины не могут заниматься несколькими делами одновременно? Поляков опровергает этот закон своим образом жизни. А уж как ему это удается, мы решили спросить у него самого.

– Юрий Михайлович, и какие у вас ощущения в связи с выходом книги?

– Ощущения хорошие: жизнь удалась! Но надо сознаться, у поэтов жизнь лучше. Когда я был поэтом, то сочинял стихи в автобусе, в метро, просто гуляя… У меня даже было ироническое стихотворение, которое заканчивалось строчками: «Прикрепят, быть может, к автобусу «сто сорок восемь» табличку «Здесь жил и работал поэт Поляков». Проза же требует ежедневной работы. Поэтому приходится утром садиться за письменный стол и корпеть… Я вообще не понимаю тех прозаиков, которые пишут по нескольку романов в год. Это же не литература, а какой-то скоростной вид индивидуально-словесной деятельности, не имеющий к литературе никакого отношения.

– Тогда ясно, почему вы писали «Грибного царя» целых пять лет.

– Правда, с перерывами. Я только-только начал роман, и мне выпала судьба возглавить «Литературную газету». Это меня сильно выбило из колеи. Потом я прерывался и писал повесть «Возвращение блудного мужа», а потом писал пьесу для Театра Сатиры «Хомо эректус». Затем отвлекался на экранизацию романа «Замыслил я побег…» – это первый роман из трилогии, в которую входят еще повесть «Возвращение блудного мужа» и роман «Грибной царь». Потом была бурная история с экранизацией романа «Козленок в молоке», которая недавно вышла на ТВЦ. Первый и второй каналы сказали, что эту сатиру на либеральные ценности никогда показывать не будут. Так вот и получилось – пять лет.

– Как вообще вы начали писать?

– Сначала писал стихи, как всякий нормальный литератор. Это правильно, потому что если прозаик в молодости не был поэтом, проза у него будет малохудожественная. Поэзия учит бережно относиться к слову. Потом я ушел в армию. И, будучи романтичным советским юношей, столкнулся с суровой реальностью. Правда, теперь, с возрастом, я понимаю, что она была не такая уж и суровая. В кино тебе показывают одно, а приходишь и сталкиваешься с жесткой жизнью, к которой ты не привык. Это вызвало шок. И я решил, что, когда приду из армии, расскажу всем о том, что там увидел. И в восьмидесятом году написал повесть «Сто дней до приказа». Все журналы, конечно, отказались ее печатать… До призыва я работал в школе учителем, но после армии меня туда обратно не взяли: я вернулся посреди учебного года. Зато меня пригласили работать в райком комсомола в отдел учащейся молодежи. Там я проработал год, а потом в восемьдесят первом году написал повесть «ЧП районного масштаба», потрясенный комсомольским аппаратом, который был замкнутым целиком на себе и забыл, зачем его создали. Ее тоже никто не печатал. А я тем временем написал еще одну повесть, о школе, – «Работа над ошибками». И ее сразу напечатали. А потом даже экранизировали и поставили по ней спектакль. Но к тому времени вышло в «Юности» у А. Дементьева и «ЧП». Шуму было! А тут после приземления Руста на Красной площади прорвались в печать и «Сто дней». Военная цензура кричит: «Не пропустим!» А Дементьев – им: «Вы бы лучше Руста не пропустили!» Вот эти три первые повести и сделали меня, без ложной скромности, знаменитым.

– А как вы относитесь к тому, что вас сравнивают с Довлатовым?