Государственный Комитет Обороны постановляет...

Сталин обладал не только природным умом, удивительной памятью, но и большими познаниями. Уделяя постоянное внимание развитию вооружения и боевой техники, Сталин как председатель ГКО и Председатель Совнаркома, часто встречался с наркомами оборонной промышленности А. И. Шахуриным, Д. Ф. Устиновым, Б. Л. Ванниковым, В. А. Малышевым и главными конструкторами авиации Н. Н. Поликарповым, А. Н. Туполевым, С. В. Ильюшиным, А. С. Яковлевым, П. О. Сухим; артиллерии — В. Г. Грабиным; танков — Ж. Я. Котиным и А. А. Морозовым, оружия — В. А. Дегтяревым, Б. Г. Шпитальным и Г. С. Шпагиным. И надо признать, что он всегда был на высоте обсуждаемых вопросов. Он обходился без консультантов и пытливо добирался до малейших тонкостей, порой своими вопросами ставя в тупик самих конструкторов.

Вместе с тем он был волевым, мужественным человеком и обладал большими организаторскими способностями.

Его заместитель по Ставке выдающийся полководец XX века маршал Г. К. Жуков писал: «И. В. Сталин был волевой человек и, как говорится, не из трусливого десятка, растерянным его видел только один раз. Это было на рассвете 22 июня 1941 года»10 .

Это подтверждается его поведением, когда 15 октября 1941 г. над Москвой нависла угроза захвата.

Об этом трагическом случае А. И. Микоян писал: «Вот 16 октября меня будит охрана (семья была на даче) и сообщает, что Сталин просит зайти в кабинет, тогда в его кабинете собрались и члены ГКО и Политбюро. Сталин держался спокойно. Перед членами ГКО он изложил обстановку, что немцы могут раньше подбросить резервы и фронт под Москвой может быть прорван. Он предложил срочно эвакуировать правительство, важнейшие учреждения, политических и государственных деятелей, подготовить город на случай прорыва фронта немцами и вторжения в Москву. Для этого предложил подложить динамит под важное оборудование машиностроительных заводов и других предприятий, которые могут быть использованы на случай занятия Москвы для военных нужд и производства боеприпасов немцам.

Артемьеву было предложено подготовить план боев по обороне города, чтобы продержаться до подхода резервов, когда они придут и вышибут немцев из Москвы…

Он сказал, что правительство надо эвакуировать в Куйбышев, туда же перевести иностранные посольства, наркоматы перебазировать в другие города. Сталин предложил всем членам Политбюро и ГКО выехать сегодня, а я выеду завтра утром или позднее, сказал он»11 .

Тут же было подготовлено Постановление ГКО № 801сс от 15.10.41 г.12 , где указано: «т. Сталин эвакуируется завтра или позднее, смотря по обстановке». В Куйбышев отбыли А. А. Андреев, Л. М. Каганович, М. И. Калинин, Н. А. Вознесенский. Многие отказывались выезжать, в том числе А. И. Микоян, И. Ф. Тевосян, А. И. Шахурин и другие. Через несколько часов Микоян зашел к Сталину в кабинет: «Там был Артемьев, на столе лежала карта западной части Москвы, особенно до Бородинского моста через Москву-реку, где были обозначены рубежи: 1-й и 2-й, немецкие позиции, там был отмечен водный рубеж, на котором должны быть сооружены укрепления. Затем на подходе к Москве еще линия укреплений. Артемьев показывал указкой и объяснял, сколько можно продержаться»13 .

Обстановка в городе была сложная. Согласно плану отъезда, разработанному Кагановичем, на восток ежечасно, а порой ежеминутно, уходили эшелоны. Ведь следовало эвакуировать с разных вокзалов и погрузочных площадок более 70 ведомств: наркоматы, Совнарком, посольства, часть администрации ЦК и других учреждений. В это же время шло минирование предприятий. Рабочие получили заработную плату за две недели вперед и не должны были являться на предприятия. В городе прекратилось троллейбусное и трамвайное движение. Но рабочие пешком добрались до проходных заводов, а дальше путь им был прегражден. Поползли слухи, что «парторги заводов удрали из Москвы, что правительство тоже удрало». Пришлось некоторым членам ГКО и Политбюро выехать на предприятия, успокоить народ и не допустить паники и погромов. Микоян выехал на автозавод им. Сталина. «Заехал на автозавод. Там митинг — 5—6 тыс. человек рабочих. У самого входа кричит Лихачев, рядом Крестьянинов (профком) на «родном» матерном языке кричит на рабочих, требуя разойтись по домам. Я спросил: «Что делается?», а Лихачев говорит: «Рабочие рвутся в цеха, а мы их пустить не можем (готовятся к взрыву)». Меня спросили: «Почему правительство удрало, секретарь парткома удрал, секретарь комитета комсомола тоже. Почему никто не объяснит, почему не пускают на завод?» Я разъяснил: «Сталин на месте, Молотов на месте, только наркоматы уехали, так как им здесь в этой обстановке нельзя оставаться, когда фронт подошел к Москве. Сейчас от вас требуется спокойствие. Жалованье вам выдали, а вы почему шумите? Я прошу разойтись по домам и не нападать на директора. Постепенно рабочие начали расходиться»14 .

В цехах остались ответственные рабочие, коммунисты у станков, готовые в нужное время их подорвать. В городе не работали метро, троллейбусы, трамваи, но на улицах поддерживалось спокойствие.