Государственный преступник

Он вдруг заметил в проеме неплотно зашторенного зеркала-оконца какое-то движение. Это показалось ему странным, так как он стоял, не двигаясь. Глассон быстро оглянулся. Нет, в комнате он находился по-прежнему один. Выходит, это было вовсе не отражение. Он подошел вплотную и все понял. Оконце было вовсе не зеркалом, а застекленным отверстием в соседнюю комнату. Иван медленно раздвинул шторки, и то, что он увидел, бросило его в жар. Ему открылся вид дамского будуара с большой софой, на которой происходило то, что он никогда не видел даже на французских порнографических открытках. На софе, широко раскинув ноги и прикрыв в блаженной истоме глаза, лежал на спине незнакомый ему молодой мужчина. Клеопатра сидела на нем верхом, склонившись вперед и припав к его груди, как жокей припадает к холке своего скакуна, готовясь к финишному рывку. Она громко и протяжно стонала и покусывала его соски, а мужчина ритмично двигал бедрами, издавая время от времени хриплые вздохи. Так продолжалось еще минуту-другую. Затем движения мужчины убыстрились. Клеопатра хрипло взвизгнула и низко утробно застонала. Мужчина выгнулся дугой и судорожно и жадно стал мять груди Клеопатры. В тот же миг голова Клеопатры повернулась, и ее затуманенный взгляд встретился со взглядом Ивана. Она порочно улыбнулась и облизнула пересохшие губы ярко-красным язычком. Глассон, как бы застигнутый врасплох, отпрянул от окна и вскрикнул, натолкнувшись на Полиновского.

— Что ты здесь делаешь?

— Так это… Вон там… Что? — не нашелся более ничего ответить Глассон, указав рукой на оконце.

— Подсматриваешь? — пытливо глянул ему в глаза Полиновский.

— Нет, что ты, — немного приходя в себя от увиденного, ответил Иван. — Это совершенно случайно. Шторки были плохо задернуты.

— А-а, — насмешливо протянул Владислав и задернул оконные шторки. — Ну, как съездил?

— Нормально. Симбирские товарищи готовы нас поддержать. Просили прислать прокламаций и винтовок.

— Даже так? — вскинул брови Полиновский.

— Да, — подтвердил Глассон, вспомнив сжатые кулаки попа-расстриги. — Настроены они весьма решительно.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Полиновский. — Ты что, прямо с дороги?

— Да, — просто ответил Глассон. — Хотелось как можно быстрее доложить о своем вояже и…

— Ладно, — перебил Полиновский. — Молодец. Ступай отдыхать.

— Да я не устал, — кинул быстрый взгляд на оконце Глассон.

— Что, не терпится воспользоваться своим правом свидания с Клеопатрой? — приметив взгляд Глассона, спросил Владислав.

— Ну…

— Хорошо, сейчас спрошу.

Полиновский вернулся через минуту.

— Она примет тебя через четверть часа. Ох и ненасытная же она дамочка, — закатил он глаза к небу. — Никогда не встречал таких… Ладно, посиди покуда. Вот, ежели тебе нужно настроиться, — бросил Владислав на стол пачку порнографических карточек. — Это из нового поступления.

Глассон нехотя стал рассматривать фотографии. Некоторые из них были цветными, но все равно не передавали того накала страстей, что он наблюдал в тайное оконце. А ему хотелось неподдельной страсти. Запретной и порочной. К тому же «настраиваться» было совершенно без надобности. Его мужское естество давно уже было натянуто струной, что явно замечалось даже через плотную ткань брюк.

И вот самые томительные, верно, в его жизни четверть часа прошли.

Нет, конечно, у него уже были женщины. Две. Гувернантка-француженка, которая, помимо уроков, заставляла его трогать себя. Она-то и познакомила его с потаенной женской анатомией. И была еще проститутка с Суконки, к коей он, полупьяный, с двумя такими же приятелями завалили как-то вечером и до ночи пили вино и драли глотки песнями.

С этой девкой, рябой и без двух передних зубов, краса коей только и заключалась в больших пышных грудях, они устроили некое бордельеро, каковое, впрочем, не принесло Глассону особой радости. Наутро он уж и не помнил ничего, голова раскалывалась, и, кроме сожаления и какого-то подобия стыда, он ничего не испытывал.

Робко, слишком робко для честно заслужившего это свидание, Глассон постучал в вожделенные двери.

— Войдите, — ответил ему бархатистый голос.

Он медленно приоткрыл дверь и увидел возлежащую на софе женщину без лифа, как и представлялось ему в его грезах. Но никакого неглиже на ней не было. Вместо прозрачного платья или газовой блузы на ней были только люстриновые короткие панталоны. Их глянцевый шелк так туго обтягивал ее тело, что воображению оставалось совсем чуть, чтобы представить, что под ними сокрыто. И это чуть просто сводило с ума…

— Ну, проходите же, чего вы стали, — капризно сказала Клеопатра и отхлебнула шампанского из бокала, что держала в руке.

Глассон подошел ближе. Ее кожа, казалось, матово светилась, а темно-розовые соски испускали в разные стороны тонкие лучи.

— Хотите шампанского? — спросила она.

— Н-нет, да, — невразумительно ответил Глассон, поедая ее глазами и стараясь унять дрожь во всем теле.