Государство: переосмысление

Этот процесс происходит даже там, где существует некая центральная власть, которая, в соответствии с общим законом народа, имеет право распоряжаться необработанными землями; при этом во многих случаях это происходит не только по милости, но часто и по прямому разрешению этой власти. Пока феодальный магнат остается покорным вассалом короны, в интересах короля сделать его как можно более сильным. Таким образом, его военная свита, которая будет передана в распоряжение короны во время войны, соответственно увеличивается. Мы приведем здесь только один пример, чтобы показать, что необходимое следствие во всемирной истории не ограничивается хорошо известным эффектом в феодальных государствах Западной Европы, а вытекает из этих предпосылок даже при совершенно различных условиях: «Основная служба на Фиджи состояла в военных действиях; и если результат был успешным, это означало предоставление новых земель, в том числе их жителей в качестве рабов и, таким образом, приводило к принятию новых обязательств»152.

Это всевозрастающее накопление земельной собственности в руках помещичьего дворянства приводит первобытное феодальное государство к его более высокому уровню, к «законченному феодальному государству» с полной шкалой феодальных рангов.

Ссылка на предыдущую работу автора, основанную на изучении первичных источников, покажет ту же причинно-следственную связь для немецких земель153, и в этой публикации было указано, что во всех известных случаях происходит процесс, идентичный в его основных направлениях развития. Только на основании этой линии рассуждений можно объяснить тот факт, на примере Японии, что ее феодальная система развилась в те точные детали, которые хорошо известны исследователям европейской истории, хотя Япония населена расой, принципиально отличной от ариан; кроме того (сильный аргумент против придания слишком большого веса материалистическому взгляду на историю), процесс земледелия в Японии находится на совершенно иной технической основе, поскольку японцы не занимаются культивированием, использующим крупный скот с плугом, а только с мотыгой.

В данном случае, как и во всей этой книге, исследуется не судьба отдельного народа; цель автора в том, чтобы рассказать о типичном развитии, универсальных последствиях одних и тех же основных черт человечества, где бы они ни находились. Предполагая знание двух наиболее великолепных примеров расширенного феодального государства, Западной Европы и Японии, мы в основном ограничимся менее известными случаями и, насколько это возможно, отдадим свое предпочтение материалу, взятому из этнографии, а не из истории, с ее более узким смыслом154.

Процесс, о котором сейчас пойдет речь, — это постепенно происходящее, но в корне революционное изменение политической и социальной артикуляции первобытного феодального государства: когда центральная власть теряет свою политическую власть над поместным дворянством, а простой свободный человек теряет свой статус, в то время как подчиненный государству «субъект» — возвышается.

Часть Б. Центральная Власть в Примитивном Феодальном Государстве

Патриарх племени скотоводов хотя и наделен властью, которая вытекает из его военного и государственного служения, но обычно не имеет деспотических полномочий. То же самое можно сказать и о «короле» небольшого оседлого сообщества, где, вообще говоря, он может осуществлять очень ограниченное командование. С другой стороны, как только некоторым военным гениям удается объединить многочисленные племена скотоводов в одну мощную массу воинов, деспотическая централизованная власть становится прямым и неизбежным следствием этого155. Как только начинается война, истину Гомера: «Нет в многовластии блага; да будет единый властитель!»156 — признают самые недисциплинированные племена, и это становится фактом, который требует объяснения. Свободные первобытные охотники оказывают своему избранному вождю безоговорочное послушание, находясь на пути войны; свободные казаки Украины, не признавая никакой власти в мирное время, подчиняются власти своего гетмана в вопросах жизни и смерти во время войны. Такое повиновение своему военачальнику является характерной психологической чертой каждого настоящего воина157.