Государство против революции

4) Поручить комиссии в составе Рыкова, Орджоникидзе, Томского, Сталина (с заменой Молотовым), Куйбышева, Менжинского (с заменой Ягодой) и Янсона руководство ОГПУ и судебными органами в связи с шахтинским делом и выработку практических мероприятий по улучшению нашей практической работы по линиям партийной, профсоюзной, весенховской, рабкриновской и гепеусовской.

5) Раздать документ с введением от ЦК всем членам ЦК и ЦКК, наркомам, главным хозработникам-коммунистам, лучшим элементам из вузовцев-коммунистов»[129]. Далее подпись вождя народов.

Политбюро своим решением от 5 марта 1928 года дало четкие и недвусмысленные команды всем высшим органам власти, а также партийным органам. 11 апреля был проведен объединенный Пленум ЦК ВКП (б) и ЦКК ВКП (б) с резолюцией по «Шахтинскому делу»: правоохранительным органам – тщательно расследовать дело, Центральному Исполнительному Комитету СССР – принять решение о передаче дела в Специальное судебное присутствие Верховного Суда СССР.

Для придания деятельности Специального судебного присутствия большей легальности и значимости в глазах советской и международной общественности председателем стал ректор Московского университета и признанный специалист в области права и особенно в уголовном процессе А. Я. Вышинский. В том, что процесс пройдет, как надо, и будут получены нужные результаты, Сталин не сомневался. Требовалось продемонстрировать стране и миру наличие контрреволюционных организаций, с которыми Советская власть борется открыто и бескомпромиссно, дабы изобразить социалистическую законность и внушить гражданам страх и восторг от происходящего. Процесс решили провести в Колонном зале Дома Союзов. Судили 53 человека. Государственными обвинителями были Н. В. Крыленко и Г. К. Рогинский, а также более 40 общественных обвинителей.

Суд проходил с 18 мая по 6 июля 1928 года.

Обличение подсудимых в контрреволюционных действиях, направленных на разрушение советской каменноугольной промышленности, сопровождалось открытой (уже тогда можно было обратить на это внимание) взаимной неприязнью Вышинского и Крыленко. Пренебрежительное отношение председателя и обвинителя друг к другу чувствовалось на каждой стадии процесса и выражалось публично. Вот что пишет по этому поводу А. И. Ваксберг: «Крыленко прилюдно глумился над жертвами, тогда как Вышинский, напротив, дожимал их логикой, облеченной в форму изысканной корректности… Пользуясь правом хозяина процесса, Вышинский не раз обрывал слишком уж расходившегося Крыленко, гасил его пыл, осаживал и язвил. Он демонстративно покровительствовал защите и выказывал свое пренебрежение обвинению»[130].

Трудно сказать, что было причиной, а что – следствием этого обстоятельства: личная неприязнь двух персонажей или склонность прокурора действовать исключительно в рамках Права катастроф, а судьи – в рамках позитивного права, конкретно в рамках Уголовно-процессуального кодекса. Так или иначе, в дальнейшем соперничество Крыленко и Вышинского только усиливалось.

Пять осужденных по «Шахтинскому делу» были расстреляны, четверым дали условный срок, остальные были приговорены к длительным срокам заключения. Однако перед принятием Конституции СССР 1936 года основная часть осужденных по «Шахтинскому делу» была освобождена.

Почти фантастическое расследование было проведено аналогичным образом в начале 1930 года. ОГПУ «раскрыло» заговор ученых, которые якобы планировали экономический кризис в стране для последующей интервенции французских и других империалистов. Расследование и осуждение верхушки заговорщиков называлось «Делом „Промпартии”».