Государство Сократа

– Руби, чего ждешь? – недовольно спросил Том. Потом поймал мрачный взгляд противника, внимательно осмотрел доску, и его харя озарилась улыбкой. – Ты же не можешь срубить ферзя, мой слон его прикрывает! – Он оглянулся на окруживших столик ребят и обрадовано завопил: – Победа, победа! Я выиграл! В такой сложной позиции выкрутился и нашел матовую комбинацию!

Курт и Ян уже закончили партии и были свидетелями эпичной концовки. Ян ухмыльнулся и бросил многозначительный взгляд на Курта, как бы спрашивая: «И этому валенку ты умудрился проиграть?»

Соперники пожали друг другу руки.

– Спасибо за хорошую игру. – Том был просто верх галантности.

«Да, партия просто образчик нелепости, – сокрушался Андрей, – жадность фраера сгубила».

После такого обидного поражения от игрока заведомо слабее руки опускались, хотелось бросить этот турнир и дальше уже не позориться. На счастье, рядом оказалась Эмма со словами поддержки.

– Ничего, всякое бывает. Знаешь, и чемпионы зевают. Тем более такой укороченный контроль времени. Увлекся атакой и не заметил.

– В том-то и дело, что заметил.

– А-а-а… Тогда я не понимаю.

– Думал, противник настолько глуп, что не заметит.

– Ясно. Недооценивать противника тоже опасно. Но у тебя еще не все потеряно в этом турнире. Если все остальные партии выиграешь, то будешь первым.

– А если Ян проиграет только мне? У нас же одинаковое количество очков будет.

– При равенстве побед будут смотреть по личной встрече. Если ты выиграешь, то лавры победителя будут твои.

«Вот оно как! Ну что ж, тогда эта партия ничего не значит. Не вешать нос, тряпка!» – подбодрил он сам себя.

В приподнятом настроении духа проводил Эмму до дома, оживленно разговаривая и не выказывая никаких признаков плохого настроения. Было решено не допускать больше подобных оплошностей, каждого противника уважать и впредь рассчитывать на то, что соперник будет делать сильнейшие ходы.

В среду он играл против Герберта. Это его Ян задавил позиционной игрой в испанке. Эмма предупредила, что Герберт один из сильнейших в классе, поэтому тут было не до шуток. Андрей играл черными. Герберт начал партию с хода <34, черные ответили староиндийской защитой. Игра была примерно равной, черные готовили прорыв на королевском фланге, белые отвечали контригрой на ферзевом. Но белые размышляли над ходами чуть дольше, поэтому к эндшпилю у черных было значительное преимущество по времени. Герберт стал все чаще коситься на стрелку часов. Заметно было, что он переживает. В итоге нервишки стали сдавать, и он стал допускать ошибки, в итоге приведшие к потере фигуры. Это его окончательно выбило из колеи, и после нескольких ходов он сдался, не желая продолжать партию.

Что ж, репутация Клауса как достойного противника была восстановлена. В пятницу его оппонент вообще не явился на игру, и Клаус записал в копилку еще одно очко технической победой. Тем временем Ян уверенно расправлялся с противниками, и всем было очевидно, что победитель определится в последний день соревнований.

К удивлению домашних, в субботу утром опять приехал Генрих. Сказал, что ему дали увольнительную за усердную службу. Больше всего были озадачены родители. Их первенец после поступления в академию стражей появлялся дома один раз в два-три месяца, не чаще.

В этот раз Генрих был особо общительным и разговорчивым, интересовался, как дела на работе у папы и мамы, как успехи у Анны, куда она планирует поступать. Расспрашивал даже малютку Мари. Та, естественно, во всей красе расписала ему проблемы и переживания, которые ни во что не шли со взрослыми проблемами по своей важности и серьезности. Генрих еле от нее отвязался. Больше всего времени он провел с братом. Они сыграли кучу шахматных партий, оттачивая до автоматизма контратаку Маршалла. Один раз малому даже удалось выиграть, чему он был безмерно рад. Андрей решил, что по силе игры Генрих не ниже кандидата в мастера спорта…

Днем они плавали наперегонки с Анной, Генрих присутствовал на вечерних тренировках Клауса. Правда, мама сказала, что на эти выходные купание в бассейне состоялось в последний раз, поскольку потом вода будет слишком холодной. Клаус сказал: «Посмотрим», – втайне надеясь, что еще удастся поплавать и на следующей неделе.

Еще старший брат пытался помочь Клаусу вспомнить прошлое. Он живописно описывал картины из детства, смешные песенки, которые они придумывали вместе, чтобы подразнить Анну.

– Помнишь эту? – спрашивал Генрих и напевал:

Анна, Анна, ты куда?
Где твоя худа коса,
Пол мести будешь когда? –
Как отростишь волоса!

Мы тогда, когда она пригрелась на солнышке и заснула, отчикали у нее косу и бегали потом с ней, как с метелкой. Когда Анна поняла, что за метелку мы таскаем, визг поднялся до небес. Хорошо, что мама с папой не практикуют телесные наказания, а то бы наши попы горели алым цветом. Помнишь?

Клаус, улыбаясь, отрицательно мотал головой. Как же весело они, оказывается, проводили время.