Государство строгого режима. Внутри китайской цифровой антиутопии

Tencent выпустила новое мобильное приложение через три месяца, 21 января 2011 года. Оно предоставляло своим пользователям базовые возможности: обмен текстовыми сообщениями, а также возможность отправки голосовых сообщений и фотографий. Годом ранее было выпущено ведущее американское приложение той эпохи, WhatsApp, позже приобретенное Facebook.

Что же мог предложить этот новый, малоизвестный мессенджер на уже переполненном рынке?

«В то время, – объясняет Ирфан, – у всех телекоммуникационных операторов были свои собственные популярные мессенджеры. WeChat объединил их на единой платформе. Это и стало решением нашей проблемы».

Weixin, позже переименованный в WeChat, быстро взлетел. Уже через год у него было 100 млн пользователей, а через два года – 300 млн. Для достижения подобных показателей Facebook потребовалось четыре года, а Twitter – пять.

Со временем стало понятно, что успех WeChat отчасти объяснялся талантливым маркетингом и проработанным функционалом, который позволял пользователям не вылезать из своих телефонов. В приложении можно было записаться на прием к врачу, вызвать такси, расплатиться в местном супермаркете, нанять уборщицу, организовать романтическое свидание и управлять инвестициями – принципиально новые функции во времена, когда WhatsApp еще был относительно минималистичен, а эпоха Tinder и Uber не наступила.

В WeChat были и немного странные функции, привлекательные для пользователей, желавших получить очередную дозу дофамина. Например, телефон можно было встряхнуть, чтобы пообщаться с незнакомцем из любого уголка планеты, который тоже активировал функцию «встряхивания».

Помогло и то, что конкуренты, Facebook и Twitter, в Китае были заблокированы.

WeChat подчинил себе жизнь китайцев, особенно молодежи. Прежде всего это означало, что любая активность пользователей теперь могла отслеживаться, а данные о ней собирались. «Над людьми ставились эксперименты по наблюдению», – вспоминает Ирфан. WeChat предоставлял «внушительную онлайн-базу данных о человеческой жизни: покупках, лайках, расставаниях и переписках. Создавалась экосистема. Мы собирали большой объем информации, необходимый для массовой слежки».

В апреле 2013 года Ирфан «получил задание от руководства, которому, в свою очередь, приказывало правительство». Областная администрация Синьцзяна разбиралась с серией терактов в регионе и желала собрать информацию о подозреваемых.

«Меня назначили ответственным за установку около четырех тысяч серверов в Синьцзяне. На серверах должны были храниться все метаданные QQ и WeChat, а также номера телефонов [жителей Синьцзяна]», – рассказывал Ирфан.

Проект «Безопасный город», расширившийся до массового сбора данных со смартфонов, начал вызывать у Ирфана чувство дискомфорта.

«Некоторые в нашем офисе были недовольны, – заметил он. – Действительно ли властям нужны метаданные WeChat о каждом человеке, чтобы бороться с преступностью?»

«Управление общественной безопасности черпало метаданные из WeChat. В рамках проекта мы предоставили правительству доступ к нашим [телекоммуникационным] серверам, поэтому управление могло хранить метаданные в Синьцзяне… Все это было секретно. Они не говорили людям, что изучают информацию о них».

Как офис Ирфана вообще получил доступ к метаданным WeChat?

«В Китае не нужно спрашивать разрешения. Если [Министерство общественной безопасности] запросит метаданные, каждый китайский разработчик приложений, по крайней мере в Синьцзяне, их предоставит», – пояснил Ирфан.

В общем смысле метаданные – это упрощенные данные, которые описывают или идентифицируют другие части данных, например номер телефона, по которому совершался звонок, но не само содержание разговора. Ирфан рассказывал, что у властей не было возможности хранить сами телефонные разговоры на новых серверах в Синьцзяне за исключением отдельных звонков, выловленных и перехваченных офицерами службы общественной безопасности или их коллегами по сбору информации – сотрудниками органов государственной безопасности.

Но это было неважно. Хватало и метаданных. Управление госбезопасности в Синьцзяне могло расписать схему взаимоотношений любого человека почти с каждым, с кем он переписывался или созванивался посредством WeChat. Доступ к этой паутине связей означал, что полицейские знали, до кого из друзей, знакомых или членов семьи им нужно добраться, если они захотят кого-нибудь допросить или арестовать.

Чем ближе Ирфан был к завершению проекта, тем заметнее менялось настроение в его офисе. Там работало всего несколько уйгуров. Практически все остальные были ханьцами, и они начинали все с большим подозрением относиться к Ирфану, уйгуру, считая его гражданином второго сорта, которому небезопасно доверять государственные тайны.