Государство строгого режима. Внутри китайской цифровой антиутопии

Абдувели не напрасно беспокоился за свою безопасность. Среди уйгуров он пользовался высоким авторитетом, а уйгуры с высоким авторитетом часто заканчивали плохо. Почти всех их либо напрямую обвиняли в шпионаже в местных новостях, либо делали целью китайских пропагандистских кампаний, либо депортировали, иногда при загадочных обстоятельствах, обратно в Китай.

Однажды утром я проснулся от сообщений, которые Абдувели лихорадочно слал мне в WhatsApp. Удар обрушился и на него: турецкая газета, известная националистическими взглядами, опубликовала фотографию Абдувели на первой полосе, обвинив его в связях с ЦРУ. Затем ему начали поступать угрозы от террористической организации.

«Мы в опасности, – сказал Абдувели. – Китай пришел за нами».

Ему нужно было немедленно уезжать. Абдувели последовал своему плану. В апреле 2019 года он отправился в Париж, а в июле прибыл в норвежский Берген. Там он попросил убежище. Он лишился дома, но сохранил свободу.

[ ]

Четыре месяца спустя опасения Абдувели по поводу Турции начали сбываться. В августе 2019 года турецкие власти депортировали семью уйгуров в Таджикистан. По прибытии в аэропорт уйгуры (граждане Таджикистана) были переданы китайским властям. Активисты сообщали Financial Times, что сорок уйгуров из тридцатитысячной уйгурской общины в Турции были лишены вида на жительство. Многие из них, говорил мне Абдувели, не имели действительного паспорта. После истечения срока действия их предыдущих паспортов китайское посольство в Турции отказалось выдать им новые документы, что Абдувели считал попыткой вынудить их вернуться домой.

Как ни странно, мусульманские страны Ближнего Востока, многие из которых представляют собой откровенные диктатуры, живущие по предписаниям шариата, не спешили критиковать то, как Китай обходился с уйгурами, самой большой мусульманской общиной страны. Вместо этого они предпочитали купаться в потоках китайской щедрости, пользуясь программами «Один пояс и один путь» и «Безопасный город», а также китайскими технологиями наблюдения. Фактически они вошли в технологическую и геополитическую сферу влияния Китая после более чем ста лет европейского и американского доминирования в регионе. Повсеместно уйгуры делились со мной своим страхом и тревогой по поводу развития событий.

«Многие страны совершают большую ошибку, – говорил мне один уйгур, бывший заключенный. – Меняют одну колониальную державу на другую».

Раскол между прозападной и прокитайской коалициями стал очевиден, когда в июле 2019 года члены Совета по правам человека ООН выпустили два письма по Синьцзяну: одно с критикой действий Китая, другое – в поддержку.

Первое письмо гласило:

Мы призываем Китай соблюдать свои внутренние законы, а также международные обязательства, и уважать права и основополагающие свободы человека, включая свободу вероисповедания, в Синьцзяне и во всем Китае. Мы также призываем Китай воздержаться от незаконных задержаний и ограничений свободы передвижения уйгуров и представителей других мусульманских общин и меньшинств в Синьцзяне.

Документ подписали представители Канады, Норвегии, Японии, Великобритании и практически всех европейских демократических стран. Соединенные Штаты письмо не подписали, поскольку чуть более года назад вышли из Совета по правам человека. Стабильные и процветающие демократические страны остались верны своим ценностям, когда дело дошло до критики китайского надзорного аппарата в Синьцзяне.

Другое письмо – опровержение, подписанное представителями мусульманских арабских стран, включая Катар, Объединенные Арабские Эмираты, Кувейт, Египет, Саудовскую Аравию и Сирию, а также различных диктаторских режимов Южной Америки, Африки и Азии, – рисовало совсем другую картину:

Столкнувшись с серьезной проблемой терроризма и экстремизма, Китай принял ряд мер по борьбе с терроризмом и дерадикализации в Синьцзяне, включая создание центров профессиональной подготовки и обучения. Теперь в Синьцзян вернулись безопасность и спокойствие, а основополагающие права представителей всех этнических групп находятся под защитой.

[ ]