Государыня

— К палачам, узнать, что новенького. К патриарху.

— До ужина успеешь?

— Постараюсь.

Софья поцеловала брата в щеку, и Федя ушел. А девушка принялась собираться.

Опять в этот бой с головой, и сердце трепещет в груди…

* * *

Каждый день, как в бой. Каждый. И нет нам покоя. Гори, но живи… так может, так и стоит жить?! В огне — и отдавая всю себя без остатка?

Нет ответа…

* * *

В Нидерландах царило отчаяние.

Несколько дней назад умер Вильгельм Оранский. Умер от горячки, вызванной раной. Стрелявшего так и не нашли, но настроение в Нидерландах было то еще.

Проклятые французы!

Они, точно они! А кому еще это было выгодно?!

Мерзавцы! Все этот гнусный Людовик Четырнадцатый! Негодяй, мерзавец!!!

Нидерланды мечтали о мести.

Но вот проблема — кто должен был мстить?

Вильгельм был последним в своем роду, после его смерти династия Оранских обрывалась. Права на трон имели Нассау-Диленбургские, Нассау-Зиген, но последний был слишком стар и бездетен.

Нассау-Диленбургские? Тоже не выход. А есть ведь еще и принцесса Луиза, вышедшая замуж за Фридриха Гогенцоллерна. Но… как-то вот последнего не хотелось. Слишком уж он был… великим.

Возможно, кто-то из его детей? А пока править будут Штаты?!

Нидерланды бурлили, словно кипящий котел. А войска противника бесчинствовали на суше и на море. В одной из морских битв погиб великий де Рюйтер, после чего положение на море у Нидерландов стало уж вовсе грустным.

Впрочем, Васька с Радой успели выбраться. И ничуть не сожалели о сделанном.

Был приказ? Был.

Выполнен? Да.

Софья осталась довольна.

Весточку из Нидерландов она получила достаточно быстро и теперь потирала руки. Надобно отправить туда людей для вербовки — скоро начнется отток мозгов в соседние страны. Те, кто поумнее, побегут только так. Почему бы и не на Русь?

Голландцы прекрасные мореходы, инженеры…

А у нее верфи, корабли, шлюзы, канал, дороги, дамбы… все надо строить, надо торговать, надо…

Жестоко?

Нет уж. Жестокость — это когда получаешь удовольствие. А для нее сейчас есть экономическая целесообразность. Пусть она будет проклята, но Русь на ноги встанет! И начнет — при ней. И никто, никогда не сможет угрожать ей на суше или на море.

Не будет Вильгельма Оранского — не будет сильных Нидерландов и сильной Англии. Зато свои куски урвут Кельн и Мюнстер.

И она.

А то, что подозрение пало на Францию… ну что ж. Судьба такая… Не все Людовику радости, надо немножко гадости. Даже если он догадается, кто ему так напакостил, все равно доказательств не будет.

К тому же ее ребята привезли чай, кофе, пряности — для Школы все подойдет. И — да, десятка два луковиц тюльпанов.

Нидерланды переживали тот самый тюльпановый бум. Софья только фыркнула. Подумаешь…

Но тюльпаны распорядилась высадить в царской оранжерее. И как следует наградить ребят. Заслужили. Еще как заслужили!

Есть в этом какая-то циничная справедливость. Вильгельм наградил убийц де Виттов, она награждает его убийц….

Да, теперь у Якова есть непристроенная дочь. Принцесса Мария… но надобно ли на Руси такое добро? Нет. Свататься к ней Софья не собиралась. Тем более — для Алексея, единственного, кто подходил по возрасту.

Перебьются. Пусть вон за испанского Карла ее замуж выдают! Его все равно не жалко. С Францией он породнился, теперь еще и с Англией…

Впрочем, король Яков и не подыскивал супруга для дочери на Руси. Он прикидывал, кто может послужить заменой Вильгельма Оранского, и выжидал. Не в его же стране война? Можно и посмотреть, чем дело кончится.

* * *

Крым агонизировал.

Точнее, агонизировало вольное татарское житье-бытье. Их чесали с трех сторон, лупили без малейшей жалости и милосердия, поджигали стойбища, освобождали рабов, угоняли в плен тех, кто вчера еще мнил себя господином…

По землям Крыма двигались три войска.

Первое — вдоль побережья, царевича Алексея Алексеевича. Параллельно с флотом, продвигаясь к Бахчисараю, вырезая все на своем пути, время от времени принимая бой с некрупными силами противника — не было у турок в этом районе серьезного флота. Вроде как и ни к чему.

Кто ж будет боевой корабль держать в болотце на заднем дворе? Османы и не держали.

Чорбаскары, Кафа, Судак… города ложились им под ноги. Угроза с воды, угроза с суши… повоевать всерьез пришлось только в Кафе. Да и то сказать — в Кафе были крупнейшие рабские рынки, а потому обычное предложение о сдаче — вон отсюда с тем, что на себе унесете, было встречено без энтузиазма. Рабов же на себе не унесешь, а какая прибыль теряется!

Нет, так дело не пойдет!

После отказа Алексей Алексеевич взбеленился — и приказал штурмовать.

Пусть крепки были стены Кафы — одиннадцать метров в высоту, два в ширину, но это был не город воинов. Отнюдь.

Торговцы, и только они заполняли улицы. В гавани стояли десятки, едва ли не сотни купеческих кораблей… и по ним без всякой жалости прошелся пушками адмирал Мельин. А сражаться?

А чтобы сражаться, надо сначала выйти из порта, развернуться к врагу… да кто ж дал бы им этот шанс?!

Ежели сначала на горизонте появился флот, а уж потом…