Государыня

Сейчас захваченных кораблей хватало для перевозки войска — чем и пользовался Алексей Алексеевич. Разве плохо? Часть войска идет по суше, часть на кораблях, раненые только на корабле, да и провиант перевозить удобнее, и воду…

Да, вода.

Вот где была главная проблема. Зная от Софьи, что не так страшен поход, как его последствия, Алексей особое внимание уделял гигиене. Воду — только кипятить, в крайнем случае мешать с вином, уксусом, брусничным, клюквенным соком. За нарушение приказа — палкой по хребту, все безболезненнее выйдет. Продукты хранить со всеми предосторожностями, ничего гнилого в пищу не класть, нужники устраивать не рядом с палатками, а чуть поодаль — сразу десяток на все войско…

Что-что, а элементарные азы гигиены Софья брату вбила в голову накрепко — и потому удалось избежать в войсках приступов кишечных инфекций.

Что у русских, что у казаков…

Кто сказал, что война — это с саблей на лихом коне? Это для гусар так было! А для полководца — это всегда тяжкий каторжный труд, иначе и не скажешь. Куча мелких дел, которыми приходится заниматься, вплоть до донесений о заболевшей лошади. Казалось бы — подумаешь, лошадь заболела! Авось не сдохнет…

А если?

От болезни еще ни одного коня не застраховали. Вообще пока страховых компаний не было. Пара эпидемий — и останешься ты без войска. Легкой конницей были башкиры, казахи, и без них куда как тяжелее станет отбиваться от татарских налетов.

Да, не привыкла татарва воевать. Вот налеты, прийти, пограбить, пожечь — это их, это влегкую. А вот когда война приходит к ним…

Главное богатство кочевого народа — это его стада. И как их спрятать в степи? Да никак. А по следам стада легко найти и стойбище. А зачистка…

Жестоко?

Гуманисты тоже еще не родились, а те, кто родился, тщательно маскировались, ибо жестокий век не признавал никаких доводов в пользу человеколюбия.

И даже попытки татар поджечь степь не давали результата. Хорошо поджигать, когда врагу спасаться некуда. А ежели рядом корабли? И есть где переждать опасность?

Алексей, впрочем, не расслаблялся. И Кафа показала, что он прав.

Сначала город приготовился к сопротивлению. Сначала…

Войско, как и положено, подошло к стенам города. Алексей Алексеевич пожелал говорить с командиром гарнизона — и на стену явился Юсуф-паша. Кстати — дальний родич прославленных Кепрюлю, мужчина умный и серьезный. Абы кто в таком городе наместником султана не станет, просто не сможет все это держать в узде. И вежливо поинтересовался: чего желает русский царевич?

Царевич желал город. Турки могли погрузиться на галеры и проваливать к себе, татарам предлагалось остаться. Да, и рабов тоже оставить. С собой можете взять то, что унесете на себе. Да, городская казна тоже остается. Расходы на войну надо как-то окупать.

Юсуф-паша в самых обходительных выражениях уточнил, отдает ли русский царевич себе отчет в происходящем. У него десятитысячный гарнизон, у него почти сотня кораблей, в городе есть и провизия, и колодцы. К тому же должен подойти флот Пири-паши…

Ах, уже не должен?

Жаль, очень жаль. Но ведь он не один, этот флот! Османы такого не простят! Нет, ни за что не простят!

Алексей Алексеевич так же вежливо разъяснил, что Османы ему не указ. Ибо они — далеко. И у них свои войны. С Венецией, Персией, Австрией, опять же на море турок теснят, на чем свет стоит — одним словом, товарищи раньше надорвутся, чем сюда примчатся. Тем более так скоро, как того требует ситуация.

Юсуф-паша вежливо напомнил, что стены Кафы крепки и могущественны. Более десяти метров в высоту… и царевич рискует долго просидеть под теми стенами.

Царевич пожал плечами. У него хватит отрядов, чтобы блокировать выход из Кафы — и сделать ее ловушкой. Сам он пойдет дальше, а вот вы останетесь здесь.

Без подкрепления, без помощи, без продовольствия… ах да, и без кораблей! Потому что последние просто сожгут.

Да и насчет стен — еще вопрос, так ли они неприступны. Наука — великая штука. Или шутка… одним словом — в Керчи и Азове тоже думали, что их стены прочны, но пали ведь…

Юсуф-паша опечалился. И сделал то, что и должен был сделать умный человек.

Попросил время на размышление.

* * *

Поль Мелье сидел на палубе корабля, посасывал трубочку, в которой не было табака, и размышлял о жизни. Вот ведь она как оборачивается-то!

Вырос на кораблях, прошел путь от юнги до боцмана, бывал ранен, попадал в плен — и в последний раз думал уже, что жизнь кончена.

Ан нет.

Павел Мельин, изволите ли видеть…

Закурить, что ли? Или просто табачку пожевать?

Мода на курение пошла не так давно, но моряки к ней пристрастились быстро. В том числе и Поль. В плену у турок такой возможности, конечно, не было. А вот на Руси…

А на Руси не любили табак, считая его диавольским зельем. Ну, Поль и не стал его употреблять. А иногда хотелось, очень хотелось. Но…

Русский дворянин.

Обычный мальчишка из Марселя.

Русский адмирал.

Обычный боцман на французском корабле.

Франция, милая любимая родина… вернуться туда? Когда-то доведется? А вернуться обязательно надо, хотя бы чтоб семью забрать…