Государыня

И Александр внял совету Кристины. Он пил бальзам так долго, что, ещё не допив, ощутил блаженный огонь в груди и лёгкое головокружение. Но вот он поставил чару на стол, реальность быстро отступила, и мир вокруг него изменился. Он вознёсся над столом, над покоем и полетел. Перед его взором расстилалось необозримое пространство, насыщенное гармонией прекрасного. Он парил над возвышенностью и увидел сад, принадлежащий Атланту, в котором гуляли прекрасные девы и среди них сверкала Кристина. Геркулес держал над девами небесный свод. Над Александром пролетели крылатые кони, в колеснице сидела царица амазонок Кристина, а следом за нею плыло стадо златорогих ланей. Александр устремился вслед за колесницей. Он пролетел над реками и озёрами, где плавали белые, чёрные и розовые лебеди. Наконец он увидел одинокую деву, сидящую на берегу озера, гладь которого была усеяна лилиями всех цветов радуги. Опустившись на землю, он подошёл к деве в белоснежной тунике, удивился и обрадовался, когда вновь увидел Кристину. Она протянула ему руки, и он опустился рядом с нею на мягкую, шелковистую траву. Дева сказала:

   — Мой государь, твоя Кристина заждалась тебя. Обними меня и поцелуй.

   — Я спешил к тебе и, видишь, прилетел. Теперь мы никогда не разлучимся. Не так ли, мой ангел?

   — Да, мы никогда не разлучимся. К нам пришли вечный праздник и вечное блаженство. У наших ног весь мир в благоговении перед нами.

Они легли на траву. Кристина ласкала нежной рукой его лицо, его грудь, целовала жаркими губами, напевала что‑то трепетное. И Александр уснул. Сколько он спал, неведомо, а когда открыл глаза, то не было уже вокруг волшебных рощ и крылатых ангелов, исчезло озеро с лилиями.

Александр наконец уразумел, где он пребывал. Он увидел горящую свечу, шёлковые стены алькова, услышал ровное дыхание прекрасной Кристины, которая спала на его руке. И король потянулся к ней, потому как понял, что пришёл его час, коего он ждал больше двадцати лет. Кристина проснулась, приникла к Александру всем телом, её губы нашли его губы, и они слились в долгом и жарком поцелуе. У Александра пробудилась жажда близости. Кристина почувствовала это и легко, словно живая вода, оказалась под Александром. Они утонули в блаженстве.

А за альковом, в кресле у камина, дремал князь Михаил Глинский, охраняя покой влюблённых. Будущий дядя Ивана IV Васильевича Грозного, царя всея Руси, знал, что ловушка, в которую он заманил короля Польши и великого князя Литвы, захлопнулась надёжно и надолго.

Глава двадцать восьмая. ПОИСКИ КОРОЛЯ

На другой день после посещения Вавеля архиепископом Радзивиллом и графом Монивидом во дворце до полудня царила обычная придворная жизнь. Многие ещё нежились в постелях, другие шли на прогулку в парк, служилые дворцовые люди привычно занимались делами. Никого не беспокоило то, что король не пришёл на утреннюю трапезу. Знали, что с ним часто случалось такое и даже королева мирилась с этим. Так было с утра и в этот день. Но в полдень к королю пришёл с докладом канцлер Монивид и попросил дворецкого Ивана Сапегу доложить о себе государю.

   — Передай, что у меня безотлагательное дело. Да напомни, что он был намерен до полуденной трапезы принять послов из Венгрии.

   — Так всё и передам, ваша светлость, — ответил Сапега с лёгким поклоном и ушёл в покои короля.

С канцлером у дворецкого всегда были прохладные отношения. Сапега не мог простить Монивиду напрасное обвинение в том, что он якобы плохо исполнил свой долг перед радой во время поездки Александра и Елены по державе. Даже время не залечило отчуждения. На сей раз это чувство погасло очень быстро. Сапега вошёл в спальню и обомлел: королевское ложе было пустым и его никто не готовил ко сну. Атласное покрывало было аккуратно заправлено, как и накануне вечером, когда Сапега заходил в спальню с постельничим.

   — Когда и куда государь успел уйти? — выдохнул Сапега.

Заглянул во все углы, потолкав плечом потайную дверь. Сапега похолодел и почувствовал головокружение. Прислонившись к стене, он принялся лихорадочно вспоминать минувший вечер. Но запомнилось лишь то, что уже поздно вечером к королю пришли сперва архиепископ Радзивилл, а час спустя — граф Ольбрахт. Сапега знал, что этот всесильный магнат был любим королём и они часто вели беседы за полночь. В такие часы никому не разрешалось беспокоить короля. Так было и вчера, припомнил Сапега. Он побывал близ королевских покоев, только когда на ночь менялся караул, с тем и ушёл спать. Пана Сапегу залихорадило от страха. «Куда мог исчезнуть король?» — повторял он, пытаясь унять дрожь. Мелькнула спасительная мысль: «А не ушёл ли он тайным ходом вместе с графом Гастольдом? » И появился ответ: «Конечно же, ушёл. И почему бы вольному королю не уйти на дружескую попойку? Надо послать Мартына во дворец графа», — развивал свою догадку Сапега. Воспрянув духом, дворецкий покинул спальню короля и поспешил в покой постельничего. Тот спал после ночного бдения. Сапега разбудил его.