Государыня

   — Мы уже прогневали Господа Бога, — начал разговор архиепископ, — и, если сегодня или завтра не оповестим всенародно об исчезновении государя, быть нам проклятыми Всевышним и народом. Поэтому я требую от имени церкви созыва сейма и рады и требую покаяние пред ними. И мы будем просить сейм и раду об избрании короля или правителя.

   — Но, ваше преосвященство, если государь жив и рано или поздно вернётся, как мы посмотрим ему в глаза? — заявил граф Гастольд. — Когда мы расставались, он был полон сил и здоровья.

Однако заявление графа не было принято во внимание. С архиепископом согласились все прочие и решили наутро послать гонцов ко всем депутатам сейма и рады, дабы к 10 августа они прибыли в Краков. При этом канцлер Монивид отметил:

   — У нас впереди ещё двенадцать дней, и если король найдётся, то сейм и раду можно отменить или посвятить заседания другим вопросам.

   — Сын мой, ты правильно рассудил, — поддержал Монивида Радзивилл, — потому шли гонцов немедленно сегодня же. Если кто‑то из дальних городов и земель не успеет, то всё равно заседания будут полномочными.

   — Отправь гонцами королевских гвардейцев. У них лучшие кони, и над ними тяготеет долг службы королю, — добавил Сигизмунд.

Канцлер Монивид исполнил волю архиепископа и принца без промедления. По всем дорогам от Кракова помчались сотни воинов во все концы державы. Гонцам дали полномочия менять коней в городах и селениях.

В эти же дни в одном из старинных замков, принадлежащих князю Михаилу Глинскому, пробуждался от волшебных снов и приходил в себя от долгих ночных утех король Польши и великий князь Литвы Александр. Он выпил весь бальзам императора Ци Ши–хуанди, вдоволь насытился близостью с Кристиной и, проснувшись однажды утром, принялся перебирать в памяти всё, что произошло с ним за минувшее время. Но в это утро многое случившееся с ним он не мог вспомнить. Он долго осматривал прекрасную спальню, стены которой были обшиты радующими глаз шелками, и не хотел вставать с ложа. Приподнявшись на локте, он увидел лежащую рядом золотокудрую Кристину, и на душе у него стало празднично, он потянулся, чтобы обнять её. Обнял, приблизился, ощутил её лёгкое дыхание. Александр смотрел на Кристину неотрывно, и в памяти всплыло, как показалось ему, нечто далёкое, словно за дымкой лет.

Тогда он сидел за столом вместе с графом Ольбрахтом и князем Глинским. Она же, волшебная, появилась из ниоткуда и ухаживала за ним, наливала прекрасный напиток, он пил его и оторваться от кубка не было сил. «Но это было так давно, прошла целая вечность», — подумал Александр. Он погладил обнажённое плечо спящей Кристины и встал; найдя свою одежду, попытался надеть её. Кое‑как это ему удалось. Король подошёл к узкому окну и распахнул его. То, что он увидел за окном, показалось ему совершенно незнакомым, потом опять что‑то вспыхнуло в памяти, и он припомнил, как стоял у окна рядом с Кристиной и любовался широкими просторами. Он вновь увидел, как за окном, далеко внизу, катила свои воды широкая река. За нею утреннее солнце освещало бескрайний лесной массив. Справа, ближе к реке, он заметил купола православного храма. Перегнувшись через подоконник, Александр посмотрел вниз и признал знакомые крепостные башни с бойницами и воинов, кои несли службу на каменных стенах. Однажды он гулял по этим стенам с Кристиной. Александр вновь подошёл к ней, прикоснулся к её плечу и легонько потряс. Она открыла глаза и улыбнулась ему. Улыбка была завораживающая, добрая, манящая. Он спросил:

   — Моя любовь, как ты отдохнула? Я давно с нетерпением жду, когда ты откроешь глаза.

   — Вот я и открыла, — улыбаясь, ответила Кристина. — А отдохнула славно. Сегодня была самая прекрасная наша ночь.

   — Я должен тебя огорчить: я ничего не помню. Будто всё случилось между нами давным–давно. Когда мы с тобой встретились?

   — Мой славный король, мы с тобой почти месяц рядом день и ночь, и мы столько всего видели, пережили, что и через сто лет не забудем.

   — Но это не так. Я почти ничего не помню.

   — Ты вспомнишь. Я это знаю. Да, мы вместе витали в волшебных снах, но они улетучатся, и останется прекрасная явь. Теперь то, что ты видишь, всё земное. Зачем ты оделся, мой государь? Иди ко мне, и я расскажу тебе о нашей яви, приоткрою завесу о волшебных снах, и наш праздник продолжится.

   — Хорошо, я поспешу к тебе, как только узнаю, как живёт моё королевство. Я ведь и этого не ведаю.

   — Тебе всё расскажет мой дядюшка, но после того, как ты меня поцелуешь, обнимешь и мы с тобой справим маленький праздник.

Кристина откинула атласное одеяло и оказалась перед королём во всём блеске своей наготы. Король покачал головой, словно пытаясь избавиться от наваждения. Нет, это не было наваждением, это была явь, в которой он жил всё последнее время. У него появилось желание владеть этой явью. Он торопливо сбросил одежды и упал на ложе в объятия юной баронессы. Она приняла его, забавно мурлыкая, как ласковая кошечка. Тешились они долго, пока Александр не почувствовал изнеможение, но и оно было приятным. Александр тихо посмеивался и ласкал Кристину.