Государыня

Елена вошла в храм. Её ждал убелённый сединами митрополит Макарий. Смоленский епископ Иосиф Болгаринович, хотя и обещал быть на венчании, но по каким‑то причинам не приехал. Макарий благословил княжну и повёл её на уготованное ей великокняжеское место. Его обиходил боярин Прокофий Скуратов по воле Ивана Васильевича и укрыл сорока серебристыми соболями. Лишь только Елена села в кресло, как вокруг неё засуетились боярыни, принялись наряжать. Ей расчесали косу и заплели золотыми нитями, надели кику, похожую на корону, украшенную лалами и опушённую жемчужными рясками.

Как только боярыни закончили наряжать невесту, митрополит Макарий начал молебен. Хоры запели величальные псалмы. Всё было так же торжественно, как на богослужении в кремлёвских соборах. Душа Елены ликовала, избавившись от беспокойства, прихлынувшего к ней в ту минуту, когда до неё дошёл слух, что глава виленской церкви епископ Адальберт Войтех Табор потребовал от князя Александра, чтобы он привёз невесту сразу в собор Святого Станислава, минуя Пречистенский храм.

Час спустя молебен в Пречистенском соборе был завершён, и духовный отец Елены, священник Фома, высокий, благородного вида старец, повёл её из собора на площадь, а с площади пешком к храму Святого Станислава. Елену провожали толпы россиян. В дверях собора Святого Станислава её встречали епископ Адальберт Войтех Табор и многие ксёндзы. Они приготовились благословить Елену по католическому обычаю, однако митрополит Макарий, священник Фома и боярин Прокофий Скуратов не допустили к ней виленских священнослужителей, сказав, что нет нужды благословлять Елену по этому обычаю. Княжна и сама была против того. Она не хотела давать литовским иереям никакого повода думать о том, что готова признать католичество.

Близ алтаря стоял великий князь Александр. Его держал за руку епископ Войтех. Елену взял за руку священник Фома. Они свели жениха и невесту к положенному месту, укрытому теми же соболями, на которых Елена сидела в православном храме, и усадили рядом. Перед тем как приступить к венчанию по православному чину, митрополит Макарий должен был получить на то согласие Александра, изложенное в договорной грамоте. Однако Александр заявил:

   — Владыко, нет в том нужды — давать моё согласие, оно записано…

Митрополит замешкался, но отец Фома не дал избежать Александру положенного по чину действа.

   — Сын мой, великий князь литовский, исполни свой долг, ибо твоего гласа ждёт Господь Бог.

Александр посмотрел на русских бояр и князей, понял по их решительному виду, что они ни в чём не отступят от оговорённого чина венчания, и согласился венчаться по православному обряду. Но тут вмешался епископ Войтех, который грозно заявил:

   — Как можно в католическом храме исполнить православный обряд! Не допускаю!

К Войтеху подступил князь Василий Ряполовский. Он твёрдо сказал:

   — Не мешай, святой отец. Воля государя всея Руси превыше всего, и ей торжествовать.

   — Забываешь, князь, над нами нет власти русского князя, даже великого, — ответил Войтех.

   — Пусть над тобой её нет, но над нами она властвует, и вам выполнять её ради нас и ради мира, — жёстко произнёс князь Василий.

Той порой княгиня Мария Ряполовская и дьяк Фёдор Кулешин уже приступили к исполнению обряда. Княгиня взяла венец и подняла его над головой невесты. Его принял митрополит Макарий. Недовольный епископ Войтех поднял венец над Александром, держал его со злостью в глазах. Дьяк Кулешин разлил в стеклянницы вино, чтобы причастить венчаемых.

И вот обручальные кольца надеты, вино выпито, стеклянницы разбиты, нужные слова сказаны. Внезапно в храме наступила тишина. Венчание завершилось. Тяжёлые для Елены минуты миновали. И хотя в католическом храме были соблюдены все венчальные обычаи московской старины, она не испытывала ни малейших чувств, кроме досады. Лицо её, как и у Александра, оставалось пасмурным. За весь обряд они перемолвились несколькими словами, когда Александр надевал ей обручальный перстень. «Спасибо, государь», — сказала Елена. «Да хранит тебя Всевышний», — ответил Александр.

За вратами собора Елене должно было расстаться с супругом. Это было уже по обычаю свадебных литовских обрядов. Александр уезжал со своими панами и дружками в Верхний замок, Елене надо было следовать в Нижний замок. Великая княгиня, ничего не ведая о литовских свадебных обрядах, была крайне удивлена, что от алтаря, где они были венчаны, супруг уедет неведомо куда. Молодожёнам не суждено было по русскому обычаю вместе сесть за свадебный стол, справить пир и провести первую брачную ночь. Может быть, это уединение супругов помогло бы их сближению и пришла бы душевная близость. Во всяком случае, Елена была готова к установлению добрых супружеских отношений. Но великий князь Александр без самых малых признаков теплоты на лице, перед тем как подняться в седло, сказал великой княгине:

   — Моя государыня, мы встретимся завтра.

Елена даже вспыхнула от негодования и потеряла дар речи. Овладев собой, она сдержанно ответила:

   — Хорошо, государь. Ты знаешь, где меня найти.