Готамерон. Часть I (СИ)

Орвальд завалился в кресло и умолк. Уж конечно «была». Даже вооружившись лучшим луком на острове, восемь дней в глуши избалованная девчонка не протянет. Жена подняла голубые глаза и пристально на него посмотрела. Во взгляде читался упрек, в первую очередь обращенный к отцу, а не к мужу, который, по ее мнению, не имел права отречься от собственного ребенка.

— Хорошо. Я пошлю отряд на поиски.

— Твой отряд уже три раза выезжал со двора, — робко заметила Полана. — Дальше старого моста они не двинулись.

— Разумеется. Этот мост протянули еще во времена моего деда. Сомневаюсь, что по нему теперь вообще можно лошадей провести. По ту сторону ущелья начинается другой мир, который мы с тобой, надеюсь, никогда не увидим. По-твоему, они должны пешими слоняться по диким лесам и рисковать жизнью за сотню монет ради чужого ребенка?

— Ты сейчас и впрямь о каком-то чужом ребенке говоришь?

— Я рассуждаю здраво, Полана. На север никто не пойдет. Наемники скорее бросят службу, чем подчинятся мне в этом.

— Почему же Грог тебе подчинился?

Орвальд недовольно помял пальцами кустистые брови, не понимая, сколько еще на его землях будут вспоминать этого мертвеца. Почему Грог так запал всем в душу?

— Потому что был дураком, — тотчас нашел он ответ на оба вопроса.

— Хорошо. Грога и Елену ты уже погубил. Когда настанет мой черед? Скажи, чтобы я могла достойно подготовиться.

Полана резко встала и направилась к двери. Там она остановилась и произнесла через плечо:

— Наемники выполнят любой приказ, если рядом будешь ты.

Оставшись в одиночестве, Орвальд почувствовал, как голова вновь наполняется тяжестью. Чтобы хоть как-то взбодриться, он выбрался из кресла и стал прогуливаться вокруг стола. Ноги сами привели его к большому фамильному щиту. Прекрасный образец творчества столичных оружейников был изготовлен к их свадьбе. Гладкая поверхность лежала на палисандровых досках и была разделена на два поля; правое украшал серп, занесенный над колосом пшеницы, левое — алмазная капля на перевязи. Гербы символизировали союз семей землевладельцев и городских ювелиров. Полвека назад, еще во время правления губернатора Лютера, отцу Поланы принадлежала половина драгоценностей на острове и три особняка в верхнем квартале. Погубила главного ювелира Готфорда доброта к черни и привычка подавать милостыню в тех местах, где следовало раздавать удары бича. В 444 году он совершил последний рейд милосердия в нижний предел, после которого старика нашли в самом сердце трущоб с ножом в спине. Рем сгинул бесследно вместе со всем со своим добром, оставив после себя Полану, такую же сердобольную, как и ее папаша, а также этот щит, напоминавший ему, что нужно делать, когда кто-то тянет к тебе руку.

— Руби с плеча, пока голова горяча, — произнес он вслух слова прадеда, которые в долине помнили до сих пор. Буленгард был славен не только расправами над крестьянами, но и дальновидностью. Лишь благодаря ему, он получил все то, что имел теперь.

Взгляд Орвальда коснулся рукоятей двух вергальских клинков, торчавших из-за щита. «Каменный шип» с острой гардой и «Привелитель» с ликом прекрасной женщины на яблоке, стоили столько же, сколько все его горные хозяйства вместе взятые. Левый принадлежал прадеду, правый — деду. Отец говорил, что Буленгард в 334 году купил «Шип» у лорда Эктора из Торнвуда, продав рыцарю обе свои каракки. Вне всяких сомнений, землевладелец раскошелился после того как младший брат десятью годами ранее украл его фамильный меч и зашвырнул в какую-то пещеру на севере. Оба Лендлорда отдали многие тысячи золотых за эти игрушки, чтобы просто повесить их на стену. За две сотни лет, с тех самых пор как их предок Йозенферт прибыл на Миркхолд, в их семье никто так и не научился фехтовать. Суровый прадед иногда казнил крестьян «Каменным шипом». Дед носил «Привелитель» просто для красоты, предпочитая пускать в ход фамильный лук. Отец оружие вовсе презирал, а он в молодости лишь изредка из лука стрелял.

Поднявшись на цыпочки, Орвальд потихоньку снял щит и извлек из скоб «Привелитель». Тяжелая рукоять легла в ладонь. Лезвие было острым, с зеркальными гранями, давая отражение не хуже, чем смотрильня. Само оружие хорошо сбалансировано. Меч Болдера был чуть длиннее, чем клинок Буленгарда. Барон Роберт, получивший фамильный меч в дар от своего отца, против правил дал клинку прозвище «Кочерга», и пользовался им не чаще, чем настоящей кочергой, вследствие чего бесценный клинок шестьдесят два года провисел на стене без дела.

Орвальд поводил им по воздуху, взмахнул раз, другой и уверенно кивнул. Сил для удара по-прежнему хватало.

— Ваша милость знает толк в оружии.

От неожиданности он едва не выронил клинок. Из-за дверного косяка за ним с любопытством наблюдал Джагинс. Бородатый мужичок, судя по всему, так и простоял за дверью, подслушивая их разговор.

— Ты здесь? Хм. — Орвальд немного подумал и решил одним ударом покончить с бессонницей. — Ступай, найди Дистензу. Вели ему немедленно явиться ко мне.