Готамерон. Часть I (СИ)

Последнее предложение Бод произнес громче прежнего. Грог боязливо оглянулся на Балдура и Канта. К счастью оба мясника курили траву и ничего не слышали, кроме собственных мыслей.

— Это дружба, которая касается только меня. Не забывай, Бод, — шепнул Грог. — Мы через многое прошли и всегда помогали друг другу.

— Знаешь, я тоже верил в магию дружбы, пока мой кошелек не пропал. Помяни мое слово, на Миркхолде нет друзей. Есть приятели и враги.

— А когда приятель становится врагом? — шепотом спросил Грог, и пытливо сощурился. — Когда крадет золото или когда за его голову дают золото?

Бод шумно вздохнул, смахнув со лба градины пота.

— Перестань, Грог. Я же обещал, что не предам тебя. Ты нужен Орвальду. Он не посмеет тебя сместить. Крестьяне, кроме домашних, все за тебя, да и наемники в большинстве своем поддерживают. Черт побери, даже муравьи тебе верят! До тех пор, пока ты не оступишься, барон будет беречь тебя, как свои сундуки.

— Рано или поздно оступлюсь.

— Но и тогда я тебя не предам. Клянусь.

— Потому что я не краду твои деньги?

— Потому что всегда говоришь мне правду.

— А ты мне?

Бод скупо улыбнулся и стал задумчиво теребить подбородок.

— Даже не знаю. Я, наверное, все время лгу.

Наступило молчание. Грог внимательно посмотрел на приятеля. Наемник недолго держался. Запрокинув голову, парень надул щеки и загоготал что есть сил. Грог не нашел что ответить. Бод часто нес всякую околесицу, поэтому невозможно было понять, когда весельчак шутит, а когда говорит всерьез.

Коротко кивнув, он устремил взор на березовую рощу, выдававшуюся в поле. За ней начинались фермы и огороды. Наемники тоже туда смотрели, выбрасывая недокуренные косяки, сплевывая вязкую слюну и поминая законы Лендлорда крепкими словами. К концу марша большинство отошло от травы и прочистило желудки. В этот раз ругались меньше, а шутили больше, поскольку утром должны были выдать жалование. Когда впереди появился лесистый холм и обширная поляна, в центре которой располагалась усадьба землевладельца, многие заспешили так, что вскоре стали наступать им на пятки. Пришлось Грогу остановить отряд и заставить наемников выстроиться в линию по двое.

«Все равно глава охраны домена всегда получает золото первым, — подумал он и про себя добавил: — Наравне с тумаками».

3-й месяц весны, 10 день, Правник — I

***

Еще на подходе к домену он разглядел бегущую навстречу фигурку. Меж полей по дороге несся бородатый мужичок в зеленом джеркине, оставляя за собой пыльный шлейф. Грог и Бод сразу узнали правую руку Орвальда. Джагинс считался самым грамотным крестьянином в долине. Говорили, что его отец был алхимиком в островной кеновии и обучил сына всему, что знал, кроме сакральных формул, поскольку тот был слишком беспечен и во время экспериментов с огнем спалил собственную мать. Грог в это не верил. Джагинс был слишком глуп, чтобы проводить какие-то эксперименты, а умение читать и писать еще никого не делало мудрецом. От торговцев и капитанов кораблей он слышал, что на материке водились диковинные птицы, способные подражать человеческому голосу. Джагинс ничем не отличался от них. Обыкновенный исполнитель, притворщик и просто жалкий человечек, шпионивший для своего хозяина.

— Эй! Вы что себе позволяете? Грог! Я с вами разговариваю! — вопил Джагинс, сбавив ход.

— Тебе чего? — недобрым голосом отозвался Бод.

— Кто разрешал вам уводить охрану со двора! Балдур и Кант всегда должны быть в распоряжении его милости! Десять человек, как минимум, всегда должны быть на холме! Вы оставили домен без защиты. Знаете, что вас теперь за это ждет?

— Жалование, — с усмешкой предположил рыжебородый Скиф, шедший следом за Балдуром.

Джагинс запнулся, выпучив мутные глаза на удальца, посмевшего вмешаться. Сейчас он пятился от них, повернувшись лицом к наемникам, при этом шаг за шагом возвращаясь к холму.

— Чего хотел, Джинглс? — еще раз спросил Бод.

— Я Джагинс! А его милость требует главу охраны домена к себе. Немедленно!

— Я буду, — произнес Грог, глядя в сторону.

— Не-мед-лен-но! — по слогам произнес мужичок. — Никакого жалования, пока не поговорите с его милостью.

Усмешка на широком лице Балдура погасла. Грог тоже был далек от веселья. Развернувшись, он плюнул мажордому под ноги, но тот ловко отскочил, продолжая пятиться.

— Что все это значит, Грог? Я потребую от вас объяснения в письменной форме и лично вручу их Орвальду!

— Я писать не умею.

— Тогда я напишу за вас.

Грог и Бод переглянулись. Джагинс многое себе позволял. Любой пахарь на его месте давно схлопотал бы гардой по лицу. Наемники были представителями власти на фермах, и с ним следовало обращаться почтительно.

— Ну-ка подожди. — Бод запустил руку куда-то в штаны и извлек плоский предмет. — Смотри, что у меня есть? — Голос его прозвучал таинственно, как у отца, рассказывающего сказку ребенку на ночь. — Старинная монета. Сохранилась со времен Регара Почтенного. Символ народного единства и рухнувших надежд. Сокровище, ставшее свидетелем рассвета новой эпохи и заката Темных веков!