Готамерон. Часть I (СИ)

— А ты как думаешь? У каждого свое место и поза. Я, конечно, не вагант, да и в «Каменной мачте» тебе это лучше объяснят. По существу, ситуация предельно простая. Нисмант и прислушник сосут у Вимана. Ополченец сосет на двоих у Вульфгарда и Мариуса. Бандит причмокивает у Ходда. Крестьянин обсасывает копье Орвальда… Чмок, чмок. Каждый на своем месте. Понимаешь? В своей бессменной позе. Только наш брат — наемник…

— Что?

— Сосет, но не глотает, — захохотал парень, обдав его гнилым дыханием.

Про Бода можно было сказать все что угодно, но занудой его назвать язык не поворачивался. Молодой наемник в свои семнадцать немногим отличался от других воинов, разве что крестьян бивал реже, а на просьбы о помощи отзывался чаще. Здесь на фермах Грог считал его лучшим другом, если их посиделки в «Дырявом кошеле» и совместную рубку хищников можно было назвать дружбой. Остальные наемники считали Бода ненормальным, так что у молодца просто не было выбора. Свободно общаться юнец мог только с ним, но лишь до тех пор, пока рядом не было Верфа, Кассии, Гримбальда или Фергуса, о которых парень знал не понаслышке.

— Ты здесь ради денег, — уже серьезно произнес Бод. — Ради звонких монет. Без них наша жизнь стала бы ничуть не лучше, чем у поганых крестьян. Грязный, трусливый скот! Говорят, привыкли жить честно. Ага? По совести. Бесхребетные твари.

Воин с негодованием плюнул на пыльные сапоги, всем своим видом дав понять, что одна мысль о них вызывает у него отвращение.

— Мои родители крестьяне, — напомнил Грог, и весельчак тотчас присмирел. — Это ты родился у наемников под боком, а я пахал и сеял пока ты рубил мечом овец и гоблинов. Смотри, договоришься у меня! Возьмусь опять за плуг и сделаю по тебе две ходки.

Наемник беспокойно оглянулся и тряхнул головой, выдав жалкое подобие улыбки. Все знали, что Грог не церемонится с теми, кто оскорблял его родителей. Бод как всегда неудачно пошутил и теперь надеялся сгладить резкие слова. В долине, где жили наемники, существовал свод неписанных правил, большая часть которых касалась поведения. Слабые уважают сильных, но и о себе не забывают. Страх, частые извинения и вовсе были недопустимы. Решив избавить Бода от оправданий, Грог легонько саданул того кулаком в бок, дав понять, что долг уплачен.

Парень обрадовался, схватил висевший на груди рог мирквихтта и подал сигнал остальным наемникам. Только после этого толпа в тридцать человек кое-как зашевелилась и последовала за ними вдоль опушки. Оттуда наемники направились в сторону пологого холма, возвышавшегося на краю леса. Это место считалось сердцем хозяйского домена. На дальней его стороне располагалась трехэтажная усадьба, в которой жила семья Орвальда, а вокруг возвышался десяток построек, большую часть из которых составляли склады и бараки. Была там кузница и уютная таверна с манящим названием «Дырявый кошель», а в роще по соседству серой громадой высилась древняя часовня.

Грог и Бод шли во главе отряда, растянувшегося на добрую сотню шагов. Оба несли тяжелую броню и оружие, поминутно бросая взгляды на хребты Рудных гор вдали над пашнями. Миркхолд был покрыт каменными наростами, словно спина диковинного чудовища, но в центре острова земля была ровной, как водная гладь. Поля и фермы располагались в плодородной долине, окруженной скалами. Грог насмотрелся на унылый пейзаж еще в детстве и давно мечтал покинуть эту тюрьму. Живи он ради себя, его бы здесь и не было. Человеку при оружии и деньгах не составляло никакого труда убраться с острова. Он мог пойти в Готфорд и уплыть из городского порта или отправиться с караваном через Змеиный виток, а дальше сквозь горы прямиком к Майнриму, стоящему на краю Жемчужной бухты, откуда на лодках к кораблям подвозили всех желающих.