Готамерон. Часть I (СИ)

Из всех людей в долине только Джагинс был горазд на подобные глупости. Мог бы за двадцать пять лет уже догадаться, что красота окружающего мира и жившие в нем люди интересовали его не больше, чем навозного жука происхождение дымящейся кучи.

— Да, болван, ваша милость, — воодушевленно закивал тот.

— Ну и пусть себе гуляет. Нам-то что? В моих лесах какой только мерзости нет. Один склеп на фамильном кладбище чего стоит.

— Скелеты гоблинов там по ночам шастают, — согласился Джагинс, почесав бороду наконечником пера. — Ловкие бестии. Я как-то раз пошел за грибами. Встретил такого. Так он за мной потом добрый час по лесу носился.

— Жаль не поймал, — проворчал Лендлорд, искоса поглядывая на болтуна.

— Да, жаль… — произнес Джагинс и тотчас осекся. — То есть… Хм… Сами знаете эту нечисть. Если кадавр прилипнет, просто так не отстанет. Нехорошо все это. Скоро настоящие покойники будут вылезать. Скелеты, зомби…

— Причем тут скелеты? — отмахнулся Орвальд. — Слышал, крестьяне поговаривают о каком-то рыцаре. Жуткий воин в доспехах по ночам из склепа выходит. Этого еще не хватало. Мои предки, вроде, латы не носили?

— Говорят, почтенный Болдер каждый правник изволил облачаться в боевой доспех. Не зря же его прозвали «Завоевателем».

— Чушь говорят. Мой дед сам никогда не воевал.

— А ну как после смерти захотел? С тех пор, как вы продали склеп тому чужестранцу, там много недобрых дел творится. Кто знает, кем он был…

— Болваном! Таким же, как и ты.

Орвальд саданул громадным кулаком по столу. Он хорошо помнил жутковатого старика, пришедшего к нему пятнадцать лет назад с неким «особым предложением», которое трудно было не принять. Это был первый и последний раз, когда его — полноправного лённика короля, простолюдин буквально заставил что-то сделать против воли.

— А что мне было тогда делать? — пробормотал Орвальд, к своему удивлению обнаружив, что оправдывается перед слугой. — За кучу камней с костями он предложил золотые горы, а у отца сундуки стояли пустые.

— Но почему на исходе той ночи вам и мне пришлось тащит туда связку с оружием? Тайком, ваша милость! Для чего мертвецам дюжина добрых мечей?

Орвальд почернел лицом, но в последний миг совладал с собой и поднял указательный палец. Все-таки Джагинс имел право задавать подобные вопросы, поскольку был невольным соучастником святотатства.

— Не знаю, как вы, а я до сих пор беспокоюсь…

— Забудь уже о склепе, болван! И Болдера забудь. Кому вообще нужен этот кошмарный погост в глухом лесу? Там и без призраков неспокойно было. Крестьяне давно на западе своих хоронят. К нам покойников больше не носят. Да и мы в предгорьях новое кладбище построили.

Джагинс понуро кивнул и, чуть подумав, спросил:

— А с Саргоном как поступим?

— Что там с Саргоном?

— В письме сказано, что с него, Элмера и Октана пытались собрать какой-то налог. Помните, ваш племянник тоже жаловался на это в прошлом месяце? На высокогорных пастбищах действительно земля мягче и скот здоровее, но это не повод для Мариуса…

Орвальд поднял палец.

— Отправим наемников покрепче. В следующий раз, когда появятся ополченцы, пусть объяснят, что налог фермеры платят исходя из величины наделов, установленной в Домениальном свитке, а не из прихоти губернатора. Откажутся — прирежьте, и делу конец.

— Прямо так, ваша милость?

— Прямо так, — передразнил он. — А ты как думал? В городе их на бандитов спишут. Пару раз прикончим этих выродков, и наглеть перестанут.

— А ну как отомстить решат? Вы же знаете, какие они все в Готфорде дружные. Отряд пошлют, окружат ферму…

Орвальд снова поднял палец, едва удержавшись от плевка.

— Отряд фигляров и сопляков. Ничего они нам не сделают. Мои наемники — профессиональные убийцы. Вульфгард знает, что мы их как овец перережем.

— Ну а если они докажут, что появился налог?

— Плевать! Сейчас новые налоги каждый год появляются, — рявкнул Орвальд. — В конце концов, мы всегда можем сослаться на Ликвидную хартию, как это было во время засухи или с теми жуками. В следующем месяце я соберу Стальную отару, тогда и решим, что делать дальше.

Болтовня Джагинса и проблемы крестьян стали ему надоедать. Сидя в любимом кресле, напоминающем трон, подпирая животом длинный палисандровый стол, он и теперь думал только об одном — о золоте. Последнее время ему почему-то стало казаться, что монет в сокровищнице с каждым месяцем становится все меньше. Сундуки стояли в запертом подвале. Ключи от замков, с тех пор как их выкрала неугомонная дочь, он держал при себе. Тем не менее, беспокойство нарастало день ото дня. Два дня назад он даже вспылил; обвинил в краже и приказал выпороть двух странников, выпивавших в его таверне. Он сознавал, что поступает глупо, что раньше их в глаза не видел, но вместе с тем понимал, как важны демонстративные экзекуции. Все землевладельцы это понимали. Телесные наказания на свежем воздухе упрочняли власть похлеще любых милостей.