Готический роман. Том 2

Пока они выкладывали на стол аккуратные стопки просмотренных вещей, Ури с интересом разглядывал приготовленный для него номер. Уже при входе его поразило, что ему не дали заполнить регистрационную анкетку: Гиди просто назвал у конторки двузначную цифру, портье вручил ему ключ и они тесно сплоченной тройкой вошли в лифт, так что его присутствие в отеле не было нигде зафиксировано. Номер, в котором он не был зарегистрирован, тоже не был обычной гостиничной комнатой. Дверь из салона, где Гиди и Йорам изучали его подштанники, вела в просторную спальню с двойной кроватью под атласным покрывалом, соединенную с просторной ванной комнатой. Поскольку в передней комнате стоял большой диван, Ури предположил, что его провожатые останутся ночевать в отеле. Но они не остались. Пока Йорам бегал в соседний ресторан, чтобы принести для Ури ужин в бумажном пакете, Гиди объяснил Ури, что ему ни в коем случае не следует выходить из номера. А завтра утром ему в номер принесут завтрак, и к восьми часам он должен быть готов к встрече со своим инструктором, который придет к нему в отель.

– Так что, я даже не смогу посмотреть Лондон? – разочаровано спросил Ури, который никогда до того в Лондоне не бывал.

– Тебя прислали сюда работать, а не развлекаться, – поставил его на место Гиди. Он был такой же заносчивый, как Амос.

– Можешь смотреть телевизор, – посочувствовал ему менее заносчивый Йорам. – Или изучай свои лекции по реставрации, они тебе могут пригодиться, – добавил он, указывая на красную тетрадь Гюнтера фон Корфа, извлеченную им при досмотре из внутреннего карманчика чемодана Ури. Тетрадь эта в первую секунду после обнаружения вызвала изрядный переполох, потому что Гиди издали принял кудрявую вязь шифровки Карла за скоропись на иврите. Но убедившись, что это не иврит, он охотно поверил Ури, что это просто стенограмма его лекций по реставрации памятников средневековой немецкой архитектуры, и небрежно бросил тетрадь на стопку не убранных еще в чемодан рубашек.

Перед самым уходом Гиди вдруг что-то вспомнил, – круто развернувшись он прошел в спальню и отворил дверцу шкафа, куда Ури повесил свой новый пиджак. Гиди вытащил пиджак и критически осмотрел его.

– Слишком новый! – заключил он. – О чем эти балбесы во Франкфурте думали?

Он сердито бросил пиджак Ури, – так что тот едва-едва успел перехватить его на лету, – и скомандовал:

– А ну-ка надень!

Ури послушно надел пиджак, застегнул все пуговицы и предстал перед требовательным взглядом Гиди. Пока Гиди прикусив губу искал выход из положения, Йорам разглядывал отражение Ури в зеркале:

– Ума не приложу, как Ганс и Гретель умудрились произвести на свет такого образцового потомка царя Давида. Сознайся, ведь тебя аист принес?

Гиди громко засмеялся, то ли словам Йорама, то ли своей находке:

– Вот что, потомок царя Давида, придется тебе эту ночь спать в пиджаке, пусть слегка обомнется!

Когда они ушли, Ури немного постоял у окна, надеясь разглядеть какие-нибудь подробности лондонской жизни, но окно выходило на тихую боковую улочку, мало освещенную и безлюдную. Напротив тускло светилась зеленая вывеска химчистки, да время от времени редкие машины, сбивая Ури с толку, бесшумно появлялись не с той стороны, с какой их следовало ожидать. Что ж, ничего больше не оставалось, как удовольствоваться на этот вечер английским названием химчистки и неслышным скольжением машин по противной здравому смыслу стороне мостовой. Ури задернул штору и потянулся за красной тетрадью.

За два с половиной года, что тетрадь эта по секрету от Инге провела в картонной коробке для обуви у него в шкафу, ему так и не удалось расшифровать хитроумную тайнопись Карла. Нельзя сказать, что у него было много времени на расшифровку, – ведь ни тягомотное расследование гибели Дитера-фашиста, ни хлопоты по добыче денег на реставрацию, ни ежедневный штурм полуразрушенных лабиринтов замка не отменяли будничных трудов по хозяйству. Они с Инге целыми днями работали, как проклятые, и лишь изредка Ури мог выкроить часок на подбор ключика к зашифрованному миру Гюнтера фон Корфа. Со временем стремление проникнуть в этот мир превратилось у него в навязчивую идею, подогреваемую упорным сопротивлением не поддающегося раскрытию текста. Куда он надеялся заглянуть, выискивая все новые методы расшифровки – в интимную исповедь бывшего возлюбленного Инге или в темные закоулки души человека, сделавшего террор своим образом жизни? Он и сам не знал, какая из ипостасей погибшего соперника увлекает его больше, но одно было ясно: похороненный им в подземном тайнике череп Карла будет издевательски скалить зубы в его снах до тех пор, пока он не решит загадку красной тетради.

Ури взял тетрадь с собой в смутном предвкушении просторов свободного времени, которые могут открыться перед ним в поездке. Кроме того он не мог оставить тетрадь дома, опасаясь, что Инге в его отсутствие затеет с тоски генеральную уборку и обнаружит ее в шкафу.