Готический роман. Том 2

– Он сказал, что выезжает немедленно, – с притворной бодростью объявила она, отворяя дверцу в теплый уют машины Яна. – Так что довезите меня обратно до моей машины и можете ехать домой.

Ян завел мотор и спросил, не глядя на Клару:

– И вы готовы героически ждать на темном шоссе, где даже машину оставить опасно?

Клара пожала плечами:

– За все надо платить, за любовь к искусству тоже.

– Вы наверно были на концерте в Бассейне Султана? – догадался Ян. И не дожидаясь ее ответа добавил: – Я тоже.

– Вы любите Вагнера?

– Люблю? Это слишком сильно сказано.

– Что же вас потянуло на концерт?

– А вас?

– Ну, у нас Вагнер практически запрещен, так что мой интерес вполне объясним: раз можно – значит, нужно!

Ян откинулся на сиденье и захохотал:

– Каюсь, такого мощного повода для посещения концерта у меня не было! Я – простой меломан.

Впереди обозначились смутные очертания покосившегося «Ситроена», и Клара начала было произносить сбивчивую благодарственную речь, пытаясь при этом расстегнуть ремень, который ни за что не хотел расстегиваться. Пока она, стесняясь задерживать любезного иностранца в столь поздний час, тщетно перебирала пальцами какие-то бесполезные клавиши на поверхности неуступчивой пряжки, Ян выехал на обочину и затормозил. В этот момент пряжка, наконец, поддалась, так что Клара, не тратя времени, приоткрыла дверцу машины и приготовилась выпрыгнуть в темноту. Тяжелая теплая ладонь легла на ее плечо:

– Куда вы?

– Как куда? Заберусь в свою машину, зажгу свет и буду ждать буксир.

– Вы, кажется, допускаете, что я способен бросить среди ночи одинокую женщину в поломанной машине?

– Но не можете же вы сторожить меня полночи? Ведь он приедет не раньше, чем через полтора часа.

– Почему не могу? Ведь меня никто не ждет.

– Но мне неловко вас отягощать: уже второй час ночи, а у вас завтра, небось, рабочий день!

– Послушайте, – сказал Ян с легким раздражением, – перестаньте думать только о себе! Подумайте обо мне – что будет со мной, если я завтра узнаю, что с вами тут что-то случилось? Вы потом будете мне всю жизнь сниться!

Клара просто опешила от этой вывернутой наизнанку логики. Она тихо закрыла уже распахнутую было дверцу и молча уставилась на этого неправдоподобного чеха, не находя слов, чтобы ему возразить. А он, довольный произведенным эффектом, победно ей улыбнулся:

– Давайте лучше поговорим о Вагнере, – предложил он, вынимая из кармана пачку сигарет. – Не правда ли, удивительно, что этот щуплый, низкорослый урод, с цыплячьей грудкой, почти карлик, писал музыку такой силы?

Неспешно раскуривая свою сигарету, Клара спросила без особого интереса, а просто чтобы выиграть время на обдумывание сложившейся ситуации:

– Вагнер был низкорослый урод? Откуда вы это взяли? Я почему-то всегда представляла его себе могучим красавцем.

Еще несколько лет назад ее бы ничуть не смутила готовность незнакомого мужчины просидеть с ней в машине пару ночных часов. Она бы даже считала, что делает ему одолжение, соглашаясь провести эту пару часов в его обществе. Но за последнее время ее вера в собственную неотразимость снизилась просто катастрофически. Не то чтобы возраст стал заметно проступать на ее лице, скорей он повел разрушительную атаку на ее душу. Началось это все из-за Ури – в тот страшный год, что он сперва безучастно лежал на госпитальной койке, уставясь невидящими глазами куда-то вдаль, а потом вдруг вскочил на ноги, одержимый какой-то первобытной яростью, и стал крушить все, что было ему дорого. Никто, кроме нее, не смог вынести непредсказуемые приступы его враждебности – ни друзья, ни подружки, и только у нее одной хватало сил терпеть и прощать.

Клара никогда до того не была слишком хорошей матерью: с трудом придя в себя после совершенно непереносимой гибели любимого мужа в первый день Йом-Кипурской войны, она закружилась в безрассудном вихре коротких любовных интрижек, потому что только постоянная смена партнеров помогала ей заглушить неизлечимую боль потери. Она не утешалась ни вином, ни наркотиками – она оглушала себя кратковременными вспышками острого эротического экстаза, который быстро сменялся тусклой скукой, возвращавшей привычную душевную боль. И тогда она решительно рвала с очередным, все еще страстно влюбленным в нее другом, и начинала искать себе новую жертву. Она предпочитала женатых мужчин – их притязания на продолжение связи были обычно менее настойчивы, так что от них легче было отделаться, но главное, особое ее удовольствие состояло в минутном торжестве над их женами, счастливицами, не потерявшими мужей на войне. Немудрено, что захваченная этим спасительным круговоротом свиданий и разрывов, она с трудом находила время для Ури.