Готика Белого Отребья. Вторая часть. Возвращение

Очень странным было его первое и самое яркое наблюдение, за которым последовало второе яркое наблюдение, или, возможно, это было больше похоже на чувство: это избитое чувство дежавю. Волосы на его груди встали бы дыбом, если бы у него вообще были волосы на груди. Угу. Абсолютно никаких сомнений. Я был здесь до этого, это точно не разыгравшееся воображение, он знал это. Старый полуразрушенный дом был местом, которое он видел раньше, и с этой уверенностью пришли другие, еще менее существенные намеки.

И хотя топография разрушающегося здания имеет мало или вообще не имеет отношения к повествованию, несколько слов всё же должны быть сказаны. Дом представлял собой узкую трехэтажную развалину, которая могла вот-вот рухнуть. От краски на наружных стенах не осталось и следа, только серые и древние голые доски, очевидно, вырезанные вручную железными глазурями не менее трех веков назад. Парадное крыльцо, если его можно так назвать, с одной стороны рухнуло, а ширмы, когда-то окружавшие его, висели клочьями. Многие деревья вокруг дома были скрючены, чрезмерно искривлены и казались мертвыми.

Над широкой парадной дверью возвышался треугольный Елизаветинский фронтон, по центру которого располагался окулюс из цветного стекла. Затем взгляд писателя внимательно изучил высокие, узкие створчатые окна здания (в то время как верхние окна были выполнены в старинном стрельчатом стиле), он обнаружил, что ломает голову над рамами оконных амбразур. Они…

Они выглядят слишком идеально для заброшенного дома такого возраста…

Но Дон уже заметила это несоответствие и склонилась над окном на крыльце, постукивая по стеклу. Писателю ничего не оставалось, как вздрогнуть от возбужденной тоски, так как этот акт (другими словами, акт наклонения Дон) служил только для того, чтобы продемонстрировать формы её задницы, которую такой искушенный писец, как он сам, мог бы назвать безупречной. И это наблюдение только растрепало его способность сосредоточиться на насущном вопросе.

- Это не стекло, - объявила Дон. - Я думаю, это лексан.

- Лексан? Что за хрень? - спросила Сноуи, почёсывая свою задницу в это время.

- Это пуленепробиваемое стекло, - сказал писатель, - и до нелепости дорогое, что напрашивается вопрос: зачем тратить огромные деньги на дорогие окна для дома, который настолько обветшал, что практически ничего не стоит?

Зад Дон еще больше прояснил ее детали, когда она наклонилась сильнее.

- Я думаю, что оконные рамы из нержавеющей стали просто покрашены дерьмовой краской.

Очередная волна дежавю захлестнула писателя. Да, я был здесь раньше, больше двадцати лет назад, и я помню эту странность. Крафтер сделал это специально. Он сделал дом похожим на лачугу снаружи, чтобы не привлекать лишнее внимание, когда на самом деле внутри он был роскошен.

Теперь Сноуи чесала одну из своих упругих грудей. Возможно, у неё была чесотка.

- Похоже, Крафтер специально хотел, чтобы дом выглядел дерьмово.

- Я думаю, ты абсолютно права, Сноуи, - согласился писатель, и его слова подтвердила входная дверь: нержавеющая сталь в стальной раме. - Похоже на заброшенную свалку, на которую ни один вор не захочет проникнуть, хотя на самом деле грабители не смогли бы проникнуть внутрь, даже если бы захотели.

Это навело его на мысль о «похищенном письме» ПО, в котором документ первостепенной ценности был сделан похожим на мусор.

- Да, - сказал он вслух, обращаясь скорее к самому себе, чем к своим спутницам. - Крафтер пошел на все эти хлопоты и расходы, чтобы защитить что-то внутри.

- Да, - заговорила Дон, - но ты сказал, что мы не пойдем внутрь. Ты говорил, что мы должны раскопать Крафтера, поссать на его труп и ехать трахаться в гостишку Сноуи.

- Нет, Дон. Такого я не говорил? - Брови писателя поползли вверх. - И я, возможно, был немного поспешным в своем предположении, что мы не пойдем в дом.

Дон красноречиво возразила:

- Охуел! Сначала трупы копать, а теперь ты хочешь, чтобы мы ещё и в дом вломились? Я не хочу в тюрячку за твой джайв! У меня дома больной отец, о котором я должна заботиться! Если я окажусь в тюряге, государство выкинет его на помойку!

- Расслабься, Дон, - усмехнулся писатель. - Что случилось с большой плохой южной девкой? У тебя нет жажды приключений? Никто тебя не посадит. Кроме того, откуда здесь взяться копам? - Он взглянул на стройную альбиноску. - Вот Сноуи не мандражирует, правда? Она не боится. А почему ты тогда так трусишь?

- Отсоси у меня! - Рявкнула Дон. – Сноуи – Картофельная голова, а у меня слишком много поставлено на карту! К черту это дерьмо!

Сноуи, кстати, не слышала игру слов подруги, она была поглощена чесанием промежности под трусиками.

Писатель принял дидактическую позу.

- Дон, ты что-то забываешь. Я миллионер. Если нас случайно поймают, я просто исправлю проблему старым добрым способом: как говорят хулиганы, заплачу штраф на месте.

Это предложение заставило Дон задуматься.

- И, как я уже сказал, завтра я куплю каждой из вас по новой машине, а также заплачу каждой по десять тысяч долларов наличными.