Готика Белого Отребья. Вторая часть. Возвращение

Эта информация произвела должный эффект, достаточно изменив предыдущее воздержание Дон.

- Ну вообще-то я согласна.

Писатель пригляделся к массивной входной двери и снова ощутил зловещее дежавю. На центральной ступеньке двери висел старый молоток, овал из потускневшей бронзы, изображавший угрюмое полусформированное лицо. Только два глаза, рта, и других черт не было. Писатель сразу же рассмотрел потенциальный литературный символ: человек, человеческие черты, размытые развращенной Вселенной, оставляющей его безмолвным. Экзистенциальная маска…

Кто-то громко пёрнул, без сомнения, это была Сноуи, абстрактные размышления писателя унесло в водоворот небытия. Зараза. О чем я только что думал? Ах, да — дверной молоток. Точно так же, как он знал, что бывал здесь раньше, он знал, что видел этот молоток раньше, и не только здесь, но и в других местах. У него сложилось самое неприятное впечатление: что молоток — каким бы невозможным он ни был — преследовал его всю его взрослую жизнь. Точнее оно преследовало его.

Но довольно этих обременительных наблюдений. Он огляделся, едва не испугавшись. Сноуи больше не было с ними на крыльце. Ну и куда её понесло?

Звук журчащей воды, попёрдывания и запах свежих фекалий ответил на вопрос, куда она делась, и показал ее сидящей на корточках в запущенном дворе.

- Господи, вообще ничего не стесняется, - заметила Дон.

Сноуи продолжала сидеть на корточках и тужиться, пытаясь окончательно вытеснить содержимое своего кишечника. Писатель нашел это зрелище каким-то завораживающим.

Прошло несколько долгих секунд, но ректальные звуки не утихли, а наоборот становились все громче и сильнее.

- Сколько можно? - Крикнула Дон. - Ну же! Хорош уже!

- Ничего не поделаешь, - беспомощно сказала Сноуи. - Мне от волнения днище вышибло.

- Я тебе ещё и мозги вышибу, если ты не поднимешься сюда сейчас же!

- Ничего ты не вышибешь, идиотка. А когда я закончу тут, я оторву твой протез, подотрусь им и засуну его в твою развороченную дырку, которую ты зовешь киской.

Дон приготовилась физически преподать урок альбиноске-задире, но писатель схватил ее больше, чем просто силой.

- Больше никаких драк! - рявкнул он, - и больше никаких взаимных оскорблений! Я не шучу. Ни одна из вас не получит и цента от меня. Я устал от этого! И... — писатель удивленно нахмурился,— черт возьми, Сноуи, как можно так долго испражняться?

На этот вопрос никто так и не ответил, прошло еще целых две минуты, прежде чем Сноуи закончила свои дела.

Дон тем временем вернулась к вопросу проникновения. Её грудь, казалось, стала ещё больше, пока она объясняла:

- Тут без пневматического молотка или тарана нам делать нечего.

- Мне не нужно ломать дверь, - уверенно сказал писатель. - Я просто открою её.

- Так же, как и замок на воротах? - С сомнением спросила Дон. - Тот выглядел прочным, но, должно быть, сгнил ещё пару лет назад. С этими дверями такой трюк не пройдёт.

Он ухмыльнулся.

- Значит, я воспользуюсь ключом.

Это были Такер, Клайд, Гут и Гораций (для читателей, которым может понадобиться освежить их память). И их называли мальчиками Ларкинс, хотя слово «мальчики» вряд ли подходило сюда, поскольку им было за сорок. Каждый из них был блондином, более шести футов ростом и весом под двести кило. Они были близнецами; они также были теми, кого клинический психиатр назвал бы «систематизированными социопатами», что означало, что они были укоренены с чрезвычайно антисоциальными импульсами, не имея никакого подобия совести, но были интуитивными и способными признать важность организации и предвидения, следовательно, «систематизированный» элемент.

Теперь нужно добавить, что каждый живой компонент этой группы, известной как мальчики Ларкинс, имел особую черту, которая оказалась оптимальной для всех них. Такер, например, был силен в своих лидерских способностях, в то время как Клайд был механиком от бога. Гут был оруженосцем этой четверки: всегда первым вызывался взять на себя «грязную работу», такую как захоронение тел, очистка помещений, которые часто сопровождали ужасные убийства, и тому подобное. Все братья были непрестанно преданы друг другу, и они были также исключительно бесстрашны. Точно так же в хороший день они все могли управлять трехфутовым «сливочником» или «Дик-плевком».

О, но мы забыли одного, не так ли? Последний и четвертый член тетрады. Гораций.

Что могло быть особенной областью мастерства Горация?

Хотя Гораций был менее объективно умен, чем его братья, и менее внимателен к деталям, он обладал замечательной творческой склонностью, степень которой часто приводила его братьев и сестер в состояние полнейшего благоговения. Именно Гораций изобрел такие блестящие виды деятельности, как «Работа с мячом для гольфа», «Сырой Бейсбол», «Бокс-Отсос», «Мертвый дикинс», «Петушиное ворчание» и «Полет на воздушном шаре». Это были праздничные махинации высшего порядка, (и если эти термины вам неизвестны, значит, вы недостаточно читали Эдварда Ли).

Последний вклад Горация в область социопатического искусства вполне мог быть его самым изощренным, и он назвал этот процесс «Маской паука».