Готикана

– Сперва расскажи мне о тени, – велел он, сидя неподвижно и полностью сосредоточив на ней внимание. Если бы он приглушил свет в комнате, то стал бы выглядеть устрашающе.

– Не понимаю, о чем ты. – Корвина замерла неподвижно, подражая его суровости, и озвучила явную ложь.

– Я о том, – он наклонился вперед и уперся локтями в колени, – что ты бежала из аудитории, будто за тобой гналась свора собак. Тебе нужно было добраться до башни, на крыше которой уже стоял этот парень, готовый шагнуть с нее и разбиться насмерть. Когда я спросил тебя, ты сказала, что видела тень. Так скажи мне, Корвина. Что это была за тень? И зачем тебе нужно было к башне? Ты знала про Троя?

Она тотчас замотала головой.

– Нет, – отрицание легко сорвалось с ее губ. – Клянусь, я не знала о нем.

– Но что-то ты все же знала, – Вад подловил ее на недомолвке, сверля суровым взглядом в попытке во всем разобраться.

Корвина прикусила губу, сминая руками ткань юбки.

– Все, что ты скажешь, не покинет стен этой комнаты, – сказал он спустя мгновение.

Она издала смешок.

– Меня не это беспокоит. Я…

– Что?

Она отвела взгляд и посмотрела на руки.

– Я не хочу быть сумасшедшей, – прошептала Корвина, признаваясь в самом глубинном, самом яростном желании своего сердца. – Но, если заговорю об этом, именно такой и покажусь.

– Посмотри на меня, – процедил он таким тоном, который напомнил о том, как он говорил ей те же самые слова несколько недель назад.

Сжав пальцами юбку, она сделала глубокий вдох и посмотрела ему в глаза.

– Этот замок безумен, Корвина, – сказал Вад. – Расскажи мне, что происходит.

Боже, она хотела. Так сильно хотела поверить ему, хотела, чтобы атмосфера, царившая в комнате, поглотила все ее тайны, которым она позволит сорваться с ее уст, доверив их кому-то по собственному выбору, а не по необходимости. Более того, она хотела, чтобы Вад поверил ей, увидел ее, сказал ей, что все в порядке и с ней все будет хорошо, что она не сходит с ума.

– Ладно, давай договоримся. Тайна в обмен на тайну, – предложил он. – Ты откроешь мне одну из своих тайн, а я тебе одну из своих.

– Вам не вынести моих тайн, мистер Деверелл, – сказала Корвина с безрадостным смешком.

– Вы понятия не имеете, что я способен вынести, мисс Клемм. И я уже говорил тебе называть меня Вадом, когда мы наедине.

– А еще ты говорил, что наедине мы больше не останемся, – заметила она, слегка откинувшись на кровать.

Вад вздохнул, затем сунул руку в карман пиджака и достал оттуда сложенный листок бумаги. Взял очки с прикроватной тумбочки, квадратная черная оправа которых придавала больше солидности его и без того привлекательному виду.

– Ты говорила, что твоя мать находится в специализированном учреждении, – напомнил он о разговоре, который произошел между ними в машине. – Однако ты не сказала, что и сама провела там два месяца вместе с ней.

Сердце забарабанило в груди.

– Откуда ты знаешь? Этого нет в моем личном деле.

– Я много чего знаю, вороненок, – тихо ответил он, сверкнув глазами, таящими множество секретов, за стеклами очков. – А теперь расскажи мне свою историю, и я скажу, что здесь написано. Я нашел это на крыше.

Корвина посмотрела на листок бумаги, который он держал между средним и указательным пальцами, а затем ему в глаза, смотревшие на нее в ожидании рассказа, и почувствовала, как пульсация в голове усилилась.

Он знал.

Он знал.

Неясно откуда, но он знал о ней.

Корвина прижала ладонь ко лбу, чтобы успокоиться. Сердце неслось галопом, будто раненая лошадь, спасающаяся бегством. На шее выступила капля пота и стекла в вырез свитера, отчего Корвину пробила дрожь. Дыхание стало прерывистым, перед глазами все начала застилать чернота.

Все обрушилось на нее разом: годы, прожитые с матерью, которая большую часть времени была погружена в свои мысли, жизнь в одиночестве без родных и близких, переезд в новое место, голоса, тени.

Сцена за сценой.

Дети говорят ей, что она ненормальная, горожане отворачиваются, едва ее увидев, мать глядит на нее пустым взглядом.

Мгновение за мгновением.

Трой, парень, что подтрунивал над ней, прыгает с крыши, его голос, который больше никто никогда не услышит, следом звучит у нее в голове.

Образ за образом.

Замок, увиденный впервые, надежда, что все наладится. Ночь, когда она увидела, как он играет. Первый поцелуй в темноте, ее первый раз под дождем.

И он знал.

Он подумает, что она травмированная и ненормальная. И она снова останется совсем одна. Тот, к кому она привязалась, сама того не осознавая, отвергнет ее за то, какой она была.

Все это стало невыносимо.

Чернота начала одолевать.

У нее вырвался всхлип.

Внезапно она оказалась на спине, на миг уставилась на потолочные балки, и в поле ее зрения появились серебристые глаза, отчаянно глядевшие на нее. Большая ладонь опустилась между ее грудей прямо поверх колотящегося сердца. Он пригвоздил ее к месту, упершись второй рукой в матрас рядом с ней.

– Успокойся, черт возьми, – велел Вад своим низким голосом, давя ей на грудь. – Корвина, посмотри на меня. Сделай глубокий вдох.

Она послушалась, жадно хватая ртом воздух и чувствуя, что голова готова лопнуть от боли.