Готикана

К ним подошли еще несколько студентов и попросили Корвину вытянуть карту. И она была рада отвлечься, особенно за любимым занятием, которого ей так не хватало. В течение часа вокруг нее собралась небольшая толпа, а небо затянули облака. Все хотели получить ответ на свой вопрос или просто наблюдали, как она гадает другим, в том числе нескольким преподавателям.

Это был крайне странный момент для нее – странной девочки из леса со странными глазами и странной матерью, – когда люди принимали ее такой, какая она есть. Корвина осознала, что в последнее время в самом деле перестала так сильно беспокоиться о том, принимают ли ее окружающие. Стала чувствовать себя не такой одинокой и более полноценной, и, возможно, это было связано с тем, как ее принял Вад. Он придавал ей сил через их связь, давал понять, что она была достойна любви такая, какая есть. Что она не была изгоем, а была частью чего-то заветного. Благодаря ему она начала принимать себя, понимать, что отличается от других и достойна всего.

Та Корвина, которая несколько месяцев назад стеснялась даже рассказать соседке о своей любви к таро, разительно отличалась от Корвины, которой она стала сейчас. Той, что сидела в саду в окружении людей и занималась любимым делом, не испытывая ни капли неловкости.

Оттого тепло в ее сердце усилилось десятикратно, а на губах расцвела улыбка.

Словно в ответ на ее зов, толпа расступилась, и Вад вошел в круг, глядя на нее серебристыми глазами, и стал наблюдать, как она делает свое дело. От гордости, которая появилась в его глазах, когда он увидел ее в своей стихии, Корвина ощутила вспышку радости внутри. Выпрямила спину, подняла подбородок повыше и заулыбалась еще ярче.

Корвина хотела, чтобы он гордился ей так же, как она гордилась им. Хотела, чтобы, глядя на нее, он видел талантливую, увлеченную своим делом девушку, а не девицу в раздрае, какой она была большую часть времени. Она тасовала с особой элегантностью, явно немного красуясь перед ним, и, судя по тому, как дрогнули его губы, он это понял.

Карта выпала, и Корвина посмотрела на доктора Кари, который с беспокойством ждал ее ответа. Было даже немного забавно. Она перевернула его карту. Девятка Кубков.

– Думаю, вам точно стоит подать заявку на покупку дома, доктор Кари, – сказала она, и на его лице отразилось облегчение.

– Я рад. Моя жена очень на это надеется. Спасибо, мисс Клемм.

– Была рада помочь, профессор.

Доктор Кари пошел своей дорогой, и Корвина продолжила тасовать карты под стремительно темнеющим небом.

– У меня есть вопрос, мисс Клемм, – произнес низкий, хриплый голос, от которого все свело внутри, и, подняв голову, она встретилась взглядом с его обладателем. – Будьте любезны вытянуть для меня карту.

– Конечно, мистер Деверелл, – она одарила его осторожной улыбкой, которая была хорошо ему знакома и которую он множество раз видел на ее лице, когда они были в постели. – О чем ваш вопрос?

Он сунул руки в карманы и склонил голову набок.

– О женщине, в которую я влюблен.

Сердце замерло у нее в груди.

Замерли и ее руки, тасовавшие карты.

Она услышала удивленные вздохи собравшихся вокруг нее студентов, которые были потрясены тем, что именно он задал такой вопрос и вообще испытывал подобные чувства.

Корвина почувствовала, как все взгляды устремились к ней и, с трудом контролируя выражение своего лица, принялась тасовать карты дрожащими руками. Внутри нее все разваливалось на части и сливалось воедино под его внимательным, неистовым взглядом.

– А что с ней? – Корвина сглотнула, и, к счастью, ее голос прозвучал ровно, несмотря на бушевавший внутри нее хаос.

– Я хочу знать, испытывает ли она те же чувства, – заявил он, не отводя от нее взгляда.

Будь они одни, Корвина толкнула бы его на землю и сорвала с него одежду. Мощная смесь возбуждения, чувств и чего-то необъяснимого неслась по ее венам. Ей хотелось плакать и улыбаться, ее грудь тяжело вздымалась от удушья, а сердце гулко колотилось от переизбытка чувств. Толпа притихла в ожидании, когда выпадет карта.

Корвина тасовала колоду, зная, что выпавшая карта станет ее ответом, скажет все, что она чувствовала, но пока не могла выразить словами. Ей было необходимо, чтобы он знал об этом, и чтобы небеса, солнце и земля были тому свидетелями.

Карта выпала.

Корвина с дрожащими губами подняла ее трясущейся рукой и повернула к нему.

Двойка Кубков.

Карта взаимной, крепкой, глубокой любви.

– Она испытывает те же чувства, мистер Деверелл, – Корвина поймала его пылающий взгляд. – Она чувствует точно то же самое.

Он бы поцеловал ее.

Корвина видела это по его глазам, по тому жгучему взгляду, каким он всегда одаривал ее перед тем, как приподнять ее лицо и прильнуть к губам. Но он замер, оставшись стоять на месте, то сжимая, то разжимая спрятанные в карманах кулаки.

Это был один из самых проникновенных, самых напряженных моментов в ее жизни, который они разделили вдвоем среди толпы.

– Какое облегчение, – заметил Вад, а затем окинул ее очередным пылким взглядом и ушел.