Готорн (ЛП)

Я обогнула водоем, где маленькие мальчики запускали игрушечные военные кораблики, пожилые мужчины прогуливались, сложа руки за спиной, а молодые парни нежились на чугунных скамьях и читали газету «Фигаро». Заголовок гласил «Признание. Приговор позора». Значит мадам Кайо была оправдана. Единственная колонка в верхнем правом углу страницы рассказывала об Австро-сербском конфликте. Как все могут быть так слепы?

Я минула статую Медее, скорбевший по детям, а затем статую одного римского сенатора в спокойной позе, прошла мимо статуи борющихся мужчин в скудных туниках. Статуи чередовали сцены трагедий и мира, как будто отражали человеческую способность отводить взгляд, когда другие страдали. Я остановилась перед статуей Кассандры и стала рассматривать обречённую троянскую женщину. Она была проклята видеть будущее, но не быть уверованной. В конечном счете, это свело её с ума. Я представила себя как бегу через Тюильри, выхватываю газету из рук того хорошо одетого щеголя и говорю ему, что он будет маршировать по Бельгии буквально спустя несколько недель, кричу на маленьких мальчиков, запускающих свои кораблики, что настоящие военные корабли — и летающие — уже были на пути и скоро начнут бомбардировать их, встряхиваю пожилую даму, которая считала Мариенбад шикарнее Бад-Ишль. Это было бы умнее, чем прятаться в своём погребе.

Они запрут меня в больнице. Точно также запер меня ван Друд в «Павильоне Бельвью для душевнобольных». Только на этот раз никто за мной не придёт.

Я отвернулась от статуи в полном расстройстве, и обнаружила стоящую передо мной высокую женщину с вуалью на лице. Сначала я подумала, что это была Хелен, но эта женщина была выше. Неужели я разговаривала сама с собой? Она вызовет жандармов, чтобы те забрали меня?

Но затем она приподняла вуаль, и я узнала Лиллиан Кори.

— Слава Колоколам, мы неделями пытались поймать тебя одну! Пошли со мной… у нас мало времени!

ГЛАВА 24

Лиллиан опустила вуаль на лицо, взяла меня под руку и повела к прибрежной стороне парка. Она вела нас размеренным шагом, но хватка на моей руке была крепкой, и я могла сказать, что она хотела идти быстрее. Мы свернули налево, на набережную Тюильри и присоединились к вечерней толпе, медленно прогуливающейся вдоль Сены.

— Клянусь, как бы я хотела сбить шляпы с этих леди и джентльменов просто, чтобы разбудить их, — сказала она.

— Я как раз подумала о том же. М-мне было так одиноко. Где вы все были?

— Неподалеку, — ответила она, стиснув мою руку. — Но мы должны были быть осторожны. У ван Друда повсюду шпионы. В отеле, в Тюильри, в Мезон-де-кутюр, даже в Лувре. Но Рэйвен и Марлин наблюдали за тобой с крыш, так что, когда ты нам понадобилась сегодня, мы знали, где тебя найти.

— Понадобилась вам? Что-то пошло не так?

— Главный вопрос, всё ли прошло правильно! Но я позволю другим ввести тебя в курс дела. Мы созвали собрание.

Мы перешли по мосту Пон-Нёф на остров Сите.

— Ты знала, — спросила она, — что первое поселение города было здесь, на этом острове? Существует легенда, что первые поселенцы — Парижане, — были выжившими из утраченного города Ис. Их звали людьми с корабля. Вот почему на гербе Парижа изображена лодка, а девизом её является «Fluctuat nec mergitur — её бросают волны, но она не тонет». Некоторые говорят, что выжившие с Ис были фейри. Так что вполне логично, ведь в Париже создано сообщество фейри.

Мы прошли мимо собора Нотр-Дам под бдительным оком гротескных каменных горгулий. Я вздрогнула, вспомнив скульптуру крыс, прогрызающих себе путь из земли.

— Я не видела ни одного фейри с тех пор, как приехала сюда.

Мы подошли к небольшому парку за собором на краю острова. Я огляделась в поисках друзей и фейри, но увидела только старую женщину, которая сидела на скамейке и вязала носки.

— Просто надо знать, где искать, — сказала она. И затем, кивнула старухе: — Бонжур, Мэри.

Мэри с неохотой издала ворчащий звук и щёлкнула спицами. Ограда за её спиной исчезла, оставив только зеленоватый туман — и теперь я заметила, что такого же зелёного оттенка были её постаревшие глаза. Эта зелень напомнила о Жилли. Раньше, чем я успела спросить не была ли эта француженкой-сестрой Жилли Ду, Лиллиан произнесла «merci beaucoup» и потянула меня сквозь зеленоватый туман в очаровательную уединенную беседку, с трёх сторон окружённую высокой изгородью (та, что была за нами вновь выросла, как только мы оказались по другую от неё сторону) и с открытым доступом к Сене с четвёртой стороны. Фонари свисали с изгороди, а в траве были разбросаны куски каменной скульптуры — остатки — останки от реставрации кафедрального собора, предположила я. На покрывале в клеточку был развёрнут пикник — плетёные корзины полные хлеба, сыра и фруктов, бутылки с вином и лимонадом — вокруг которого бездельничали разрозненного рода личности, включая мужчину в тюрбане и в белой тунике, карлика, обнажённую женщину, и, стоявшего спиной к нам, крылатого мужчину.

— Рэйвен! — вскрикнула я, когда он обернулся.