Готовность номер один

Увиделись мы с Артемием Леонтьевичем около КП в первый день его приезда, но поговорить тогда не пришлось. Его срочно вызвали к телефону. А спустя день или два сейчас уже помню точно, он вечером пришел к нам на квартиру. Жени Прохорова дома не было, я сидел за столом и строчил письмо. Увидев майора Кондраткова, вскочил, вытянулся по стойке смирно.

Артемий Леонтьевич стиснул мне плечи, неловко обнял и сказал:

- Садись, Гриша, рассказывай.

Усадил меня, сам сел напротив.

- Как дела?

- Идут дела летаем на задания.

- Слышал я, слышал. - Он смотрел на меня спокойными серыми глазами излучавшими доброту. - Начальство доверяет тебе до пяти и больше десятков самолётов. Это хорошо. Эскадрилью тебе дали. Тоже хорошо. Теперь в самый раз. Я тебе скажу вот что: кто идёт не торопясь, по ступенькам должностной лестницы, тот дело знает крепко, по-настоящему, а кто летит быстро вверх, словно мыльный пузырь, то как пузырь и быстро лопается...

Он пристально, изучающе глядел на меня и оживленно продолжал:

- Значит идут дела? Ну, что ж, рад за тебя.

- Идут. Ничего особенного. Вы же знаете.

- Знаю, знаю, - подтвердил Артемий Леонтьевич с лукавой улыбкой. - Знаю и о дивчине, которую зовут Катей... Знаю и про твой домашний арест...

Виновато и смущенно молчу.

- Говорил тебе Гриша, и ещё повторю: откажись раз и навсегда от излишнего риска. Пойми, чтобы рисковать, ума палаты не требуется. Нам не нужны потери, которые можно избежать. - Он встал, прошелся по комнате, скрипя половицей, и, словно тятя, умудренно и заботливо сказал:

- Самолёты можно сделать новые, а вот людей уже не вернешь...

В задумчивости он посмотрел на стол, где лежали конверты.

- Письмо получил?

- От тяти с Урала.

- Что он пишет, как они там?

- Все нормально, только прихварывает он...

- Ну-ка, давай посмотрим, если не против.

- Нет, что вы, пожалуйста, читайте.

Он взял письмо, подвинулся ближе к свету и стал читать вслух, разбирая неторопливый почерк отца: : "Здравствуй, дорогой сынок Гриша! Прежде всего надо сказать, что письмо твое и почтовый перевод получили. За все это большое спасибо. Затем хочу сообщить, что живем пока ничего. Все живы и здоровы. Я работаю понемногу в колхозе. В эти дни помогаю сеять вручную. Ввиду ненастной погоды сев оттянулся далеко. В своих огородах тоже ещё не пахали. Некоторые копают лопатками. Мы тоже вскопали более половины и посадили. Брат Иван находился в отпуске. Были у нас дома. Может, будет возможность и тебе приехать? Мы ждем. Пока коротенько все. Писал вечером после работы. До свидания. Твой отец Ф. Сивков. "

- Трудно им там достается. Мужиков видать мало осталось в колхозе. А хозяйство надо вести... Время нельзя упускать. Опоздаешь с севом, нечего будет жать... А фронту и хлеб тоже нужен. Но крестьяне свое дело знают, умеют ценить и беречь время. По письму отца вижу, как кратко все изложил, точно в разведсводке... Волнуются, переживают за тебя. А что деньги посылаешь старикам, это хорошо. Будешь писать, передай от меня им низкий поклон...

За спиной хрипло пробили часы.

- Ого, время уже. Тебе спать пора. Завтра полёты. А я пойду посмотрю последние разведсводки по фронту.

Он ушел, ссутулившись под грузом очередных полковых забот и тревог. А я до возвращения Жени Прохорова не ложился спать, писал ответ тяте, а потом в душе упрекал себя за робость, скованность в сегодняшнем разговоре и, пожалуй, укорял за неблагодарность в отношении с моим ведущим и старшим наставником. Правда, "самоедством" не пришлось заниматься долго. Рано утром предстояли опять боевые полёты на Керченский полуостров.

Вася Фролов

Другой печальной новостью, после моего возвращения из Кисловодска в полк, известной на всю дивизию, была вторая катастрофа младшего лейтенанта Васи Фролова. Первая случилась с ним в Днепровской, когда мы летали на "Голубую линию".

В полк Вася пришел вместе с Николаем Калининым. Был особо, пожалуй, ничем не примечательным Парень как парень. Лётчик обычный, не довоенной подготовки. Война в то время находилась уже в той стадии, когда производство самолётов, по-видимому, значительно опережало подготовку кадров военных лётчиков. Их в нашем полку, как, впрочем, и в других полках, всегда не хватало. Прибывавшие ребята из авиашкол краткосрочного обучения доучивались уже в боевых условиях, шлифуя свои летные навыки в групповых полётах над линией фронта, участвуя в воздушных боях.

В один из напряженных боевых дней в полковом дневнике появилась лаконичная запись: "23 июля 1943 года. Самолёт Фролова при посадке на своем аэродроме потерпел катастрофу. Воздушный стрелок Мардер погиб".